Letter 1216

Date	24 June/6 July 1879
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Nizy
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1551)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 593–594 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 269–270

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Низы 24 июня Милый мой Модя! Кажется, я не писал тебе из Киева? Не помню и потому начну сначала. Выехал я из Каменки в среду вечером. В Киеве провёл весь четверг, очень скучал, не знал, как убить время, и вечером выехал. Приехал сюда в пятницу перед обедом. Все были очень рады, и я сам ощущал некоторое удовольствие и от свидания с Кондратьевым и от самих Низов, которые не лишены некоторой прелести. Но через полчаса нужно, наконец, было пойти к Ник[олаю] Львовичу, и с тех пор моё пребывание здесь отравлено горечью, сожалением и страхом за бедного больного. Нельзя без ужаса смотреть на него. Он очень напоминает мне С. И. Адамову за несколько дней до смерти. Представь себе крошечную, худенькую стариковскую головку, изборождённую оспой, с мутными, слабыми глазами при столь же исхудалых других членах тела и огромном толстом животе. Голос слабый и сопровождаемый какой-то хрипотой. Очень я был потрясён этим зрелищем и до сих [пор] вхожу в его комнату каждый раз с волнением, а сидя у него, беру на себя, чтобы не отвёртываться от ужаса. У него водяная. До сих пор не могу узнать, может ли он выздороветь и есть ли надежда. Лечит его хороший сумский доктор. Уход за ним отличный, и, несмотря на его капризность и, взбалмошность, все живущие в доме относятся к нему с большим сочувствием и ласковостью. Вообще нужно отдать. справедливость Н[иколаю] Дм[итриевичу]. Он обнаружил по отношению к Н[иколаю] Льв[овичу] такую мягкость сердцам и доброту, каких я не ожидал от него. Сам Бочечкаров, впрочем, духом не падает и нисколько не сознает опасность. своего положения. Здесь разнёсся слух о какой-то местной Wünder-frau. Н[иколай] Льв[ович] пожелал её видеть, и сегодня за ней послали. Болезнь и крайняя слабость нисколько не изменили его обычных приёмов в разговоре, его шуток, внезапных гневов и т. д. Но все это выходит теперь уже не смешно, а невероятно жалостно. Я ничего не делаю, сплю и ем очень хорошо, но мне при этих обстоятельствах не может быть весело. Не получил до сих пор ни от тебя, ни от Толи ответа на мои письма и потому ничего ещё не знаю о том, когда и как отсюда уеду. До свидания, Моденька! Твой П. Чайковский Вчера я написал Саше о Ник[олае] Львови[че] и жду её ответа. Хочу попытаться полечить его по её указаниям.

Nizy 24 June My dear Modya! I don't think I wrote to you from Kiev? I don't remember, and so I'll start again. I left Kamenka on the Wednesday morning. I spent the whole of Thursday in Kiev, very fed up, not knowing how to kill the time, and I left in the evening. I arrived here on Friday before dinner. Everyone was very glad, and I myself felt some pleasure from the meeting with Kondratyev and from Nizy itself, which isn't devoid of attractions. But after half an hour I had, finally, to go to Nikolay Lvovich, and since then my stay here has been poisoned by bitterness, regret and fear for the poor patient. I cannot look at him without horror. He reminds me very much of S. I. Adamov a few days before he died. Just imagine a tiny, thin old man's head, scarred by smallpox, with dull, feeble eyes, and the other limbs of the body just as emaciated, but an enormously fat stomach. His voice is weak and accompanied by some sort of hoarseness. I was very shocked by this spectacle, and even now I enter his room every time with agitation, and while sitting with him I must force myself not to turn away in horror. He has dropsy. I still haven't found out whether he can recover and if there is hope. He's being treated by a good doctor from Sumy. His care is splendid, and despite his unpredictability and eccentricity, everyone living in the house treats him with great sympathy and affection. In general, we must give Nikolay Dmitryevich his dues. He's revealed such a gentleness of heart and kindness towards Nikolay Lvovich that I didn't expect from him. Bochechkarov himself, however, hasn't lost heart, and isn't in the least aware of the jeopardy of his situation. A rumour has been circulating here about some local Wünder-frau. Nikolay Lvovich wanted to see her, and today they sent for her. The illness and extreme weakness didn't alter his usual conversational methods in the least, his jokes, sudden outrage, etc. But all this no longer seems funny, but incredibly pitiable. I'm doing nothing, sleeping and eating very well, but in these circumstances I cannot be cheerful. I still haven't received a reply to my letters from either you or Tolya, and so I still don't know anything about when and how I'll be leaving here. Until we meet, Modenka! Yours P. Tchaikovsky Yesterday I wrote to Sasha about Nikolay Lvovich, and I'm waiting for her reply. I want to try to treat him according to her directions.