Letter 1221

Date	30 June/12 July 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Nizy
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 553)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 147–148 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 276–277

Text

Russian text (original)

Низы 30 июня 1879 г[ода] Вот уже неделя, что я здесь. Праздность начинает тяготить. меня, и мысль, что часы летят, а партитура не двигается, — все более и более терзает моё сердце. Наконец вчера вечером я открыл и сознал в себе ощущение довольно сильной тоски по. Каменке и скуки. Мне захотелось домой и захотелось до того сильно, что ночь провёл бессонную, а сегодня болит голова, нервы расстроены, и хочется убежать отсюда. Как пророчески Вы отнеслись к моему пребыванию здесь! Вы совершенно правы. Я могу жить счастливо или в Каменке или в одиночестве, — и середины между этим нет. В первые дни мне здесь не было скучно. Чудесная река, милая природа, воспоминания о прежних посещениях этого места, — все это мне было довольно приятно. Но продолжалось это очень недолго. Но я всё-таки рад, что был здесь, так как это послужит мне уроком. Пропасть, образовавшаяся в последние годы между мной и всем остальным человечеством, за исключением нескольких близких, — расширилась настолько, что нечего больше пытаться переходить её. К тому же, частое созерцание той нравственной красоты, среди которой живут каменские обитатели, избаловало меня. Я сделался требователен и раздражителен, когда встречаюсь с проявлениями нравственного убожества и пошлости. Мне становится несколько душно... Не знаю, случалось ли мне говорить Вам, что сестра моя одарена поразительною способностью лечить. Практика её очень значительна, и леченья до того успешны, что слава её врачеваний зашла далеко за пределы Каменки. Что касается меня, то я питаю большое доверие к её лечениям, ибо сам несколько раз был свидетелем, как в Каменке и Вербовке она спасала людей, приговорённых к смерти. Я нашёл у Кондратьева одного старого знакомого, приехавшего к нему погостить. Человек этот вынес нынче зимой оспу и притом самую ужасную — чёрную. Стал он было поправляться и приехал сюда ещё слабым, но уже здоровым. Вдруг стал он слабеть, худеть, терять аппетит, — между тем живот у него сильно вздулся, и ноги распухли. Оказалось, что это водяная. Лечили его здесь два доктора один за другим, — но положение ухудшалось, а слабость увеличивалась, и я застал его в отчаянном положении. Вспомнив, что сестра удачно вылечила нескольких больных этой болезнью, я тотчас же написал ей письмо с подробным изложением хода болезни, всех её признаков и проявлений. Третьего дня получился её ответ. Она предписала строжайшее молочное лечение (молоко по нескольку стаканов в день с известковой водой), микстуру из Irecacuana и ещё чего-то и два приёма хинина в небольшом размере. В тот же день мы начали это леченье, и, к моему величайшему удовольствию, — вчера уже больному было легче настолько, что вечером он с помощью других дошёл до балкона и просидел целый час на воздухе и охотно разговаривал с нами. Я вполне надеюсь на его выздоровление. Сестра просила постоянно уведомлять её о ходе болезни, и по моем отъезде Кондратьев будет сноситься с ней письмами. Брат Анатолий пишет, что 2-го или 3-го будет здесь. Тотчас по его приезде отправимся к Модесту и, пробыв там дня 3, возвратимся в Каменку. Невозможно выразить Вам, до чего мне хочется поскорей домой! Будьте здоровы, милый, добрый друг! Ваш П. Чайковский