Letter 1239

Tchaikovsky Research
Date 30 July/11 August–31 July/12 August 1879
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Kamenka
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 562)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 297 (abridged)
П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 162–163
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 299–302

Text

Russian text
(original)
Каменка
30 июля

Милый, дорогой друг!

Несчастье продолжает преследовать мою бедную сестру и всех нас. Едва она стала несколько спокойнее, веселее и бодрее, как вдруг третьего дня заболел маленький Юрий и так серьёзно, что мы все жестоко перетревожились. У него сделался сильнейший жар и диссентерия. Бедный мальчик в несколько часов осунулся, изменился и ослабел. Доктор вот уже третий день почти не выходит из его комнаты. Можете себе представить, в каком страшном беспокойстве находится сестра и как это снова расстроило её. Вчера ему было однако же лучше, и к вечеру жар ослабел значительно. Его можно считать уже вне опасности, но пройдёт, вероятно, много времени, пока он со всем оправится. Митя тоже нездоров и лежит в постели, хотя ничего серьёзного нет. В начале письма я сказал, что нас преследует в это лето несчастие. Беру это слово назад. Нельзя, конечно, назвать серьёзными несчастиями эти постоянные заболевания детей, да и самое нервное расстройство сестры не грозит, слава Богу, никаким трагическим исходом, но нельзя всё-таки удержаться, чтобы не роптать немножко на судьбу, которая вот уже несколько месяцев преследует семейство сестры маленькими невзгодами. Едва кончится одна, как тотчас наступает другая, и бедная сестра никак не может провести хоть несколько дней совершенно покойных, а между тем только один покой ей и нужен. По, случаю болезни Юрия мы забыли и думать про наш спектакль, который, по всей вероятности, и не состоится. Что касается проектированных поездок сестры, то вот как это все разрешилось. Ей захотелось во что бы то ни стало повидаться с отцом, который, как я писал Вам, был недавно очень болен. Кроме того она решилась отдать Наташу в институт, так как ребёнок этот имеет странное свойство не уживаться ни с какими гувернантками, — а учиться нужно. Вследствие этих двух причин сестра решилась ехать в Петербург около 10 августа. Многое можно сказать против этой поездки, — но желание её повидаться с отцом и самой отвезти дочерей в институт так сильно, что невозможно удержать её. Самое путешествие её, впрочем, будет покойно. Благодаря старой дружбе с И. Г. фон-Дервизом она во всех своих поездках в Петербург пользуется всегда его собственным вагоном от Каменки до самой Москвы, и на этот раз вагон этот опять ей уже обещан. Брат Анатолий будет сопровождать её. Выезжают они 10-го августа. Вместе с ними выеду и я в Фастово, а оттуда к Вам, в Ваши страны. О дне выезда я буду в своё время телеграфировать.

Я чувствую себя в последнее время нехорошо; стал опять очень нервничать и испытывать совершенно непостижимое постоянное утомление всего организма, доходящее до того, что иногда я не в состоянии сделать ни единого движения и сообразить какой бы то ни было мысли. Все это делает для меня моё одинокое отдохновение в Симаках, вблизи Вас, среди симпатичной местности не только желательным, но необходимым. Поэтому я не иначе, как с величайшим наслаждением помышляю о предстоящей поездке к Вам в гости. Буду я в Симаках, вероятно, 11 числа вечером.


31 июля

У меня новая забота. Чтоб объяснить, в чем дело, скажу прежде, что брат Анатолий уже давно живёт не в ладу с своим непосредственным начальником. У них отношения вроде тех, которые образовались между Наташей и её француженкой. т. е. взаимное нерасположение, чтоб не сказать, антипатия. Прокурор этот, некто г. Сабуров, не упускает ни единого случая, чтобы сделать Анатолию маленькую неприятность. Перед отъездом брата Сабуров ему сказал, что если особенной надобности не будет, то он может захватить своим отпуском несколько дней из августа. Так как Анатолию он ничего не дал знать, то тот и распорядился своим временем, т. е. взялся играть в спектакле, который состоится 2-го августа, и отвезти сестру, которая выедет 10-го. Но 4 дня тому назад пришла депеша от Сабурова, требующая Анатолия немедленно на службу. Он тотчас же ответил, что по семейным обстоятельствам не может явиться ранее 15 августа и просит разрешения продлить отпуск. Вчера пришёл ответ: его ходатайство не уважено, и требуют, чтобы он 1-го августа был в Петербурге. Это похоже на насмешку. Нельзя же в один день из Каменки перелететь в Петербург! Бедный брат ужасно огорчён этим. Он решился выехать отсюда 3-го августа и попадёт в Петербург 6-го. Пет никакого сомнения, что ему угрожает неприятность. Вообще ему бы очень хотелось переменить службу и отделаться от Сабурова, — а это не так легко. Меня все это тем более беспокоит, что я совершенно бессилен помочь ему найти себе другой род службы. Хочу обратиться к одному бывшему товарищу по училищу, сделавшемуся важной особой, и просить его протекции. Ох, уж эта казённая служба!

Вследствие перенесения дня отъезда брата с 10 на 3е и я выеду отсюда в Симаки раньше, т. е. 5 и ни в каком случае не позже 6-го, о чем в своё время извещу Вас телеграммой. Насчёт моего бюджета прошу Вас, милый друг мой, не беспокоиться — я устроился так, что без всякого затруднения дождусь до своего поселения в Симаках.

Я мог бы выехать 3-го, в один день с братом, но мне не хочется уехать, пока не окончу вполне всего 3-го действия, а это не может случиться ранее 5-го числа. В Симаках я надеюсь сделать все 4-е и последнее действие, которое впрочем недлинно, и я надеюсь, что недели 3 будут вполне достаточны для этой работы.

Юрию гораздо лучше, т. е. жара у него почти уже нет, и силы возвращаются, но отправления всё-таки в высшей степени неправильны, и пройдёт ещё немало времени, пока он совсем оправится.

Спектакль наш состоится 2-го августа. Сейчас была репетиция, и я очень устал от усердного суфлированья. Какой превосходный план путешествия Вы придумали, друг мой! Как я рад, что Вы едете за границу! Как я понимаю в Вас потребность уезжать, неспособность долгого сидения на одном месте и всегдашнее стремление — dahin, — wo die Citronen blühn! Я тоже всей душой стремлюсь туда и не теряю надежды побывать и нынешнею зимой в этой милой чужбине.

Как можете Вы, милый друг, извиняться за Ваши заботы об успокоении сестры? Это дало только мне случай в тысячный раз видеть проявление Вашей бесконечной доброты. До свиданья, милый друг мой!

Ваш П. Ч.