Letter 125
Date | 26 December 1868/7 January 1869 |
---|---|
Addressed to | Ilya Tchaikovsky |
Where written | Moscow |
Language | Russian |
Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 33, л. 87–89) |
Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 303–305 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 117–119 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 46–48 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 148–150 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 45–46 (English translation) |
Text and Translation
Damaged portions of the original letter are indicated by square brackets in the Russian text.
Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
26 декабря 1868 года Милый, дорогой мой Папочка!
К моему величайшему огорчению, обстоятельства воспрепятствовали мне съездить в Петербург. Эта поездка стоила бы мне по крайней мере 100 р[ублей] с[еребром], а у меня их в настоящее время нет. Итак, поздравляю Вас с Новым годом заочно; нечего и говорить о том, что я Вам желаю счастья и всяких благ. Так как до Вас, конечно, доходили слухи о моей предполагаемой женитьбе и Вам, быть может, неприятно, что я сам о ней ничего Вам не писал, то я Вам сейчас объясню, в чем дело. С Арто я познакомился ещё прошлой весной, но был у ней всего один раз после её бенефиса на ужине. По возвращении её нынешней осенью я в продолжение месяца ни разу у неё не был. Случайно встретились мы с ней на одном музыкальном вечере; она изъявила удивление, что я у ней не бываю; я обещал быть у неё, но не исполнил бы обещания (по свойственной мне тугости на знакомства), если б Антон Рубинштейн, проездам бывший в Москве, не потащил меня к ней. С тех пор я чуть не каждый день стал получать от неё пригласительные записочки и мало-помалу привык бывать у неё каждый вечер. Вскоре мы воспламенились друг к другу весьма нежными чувствами, и взаимные признания в оных немедленно засим воспоследовали. Само собой разумеется, что тут же возник вопрос о законном браке, которого мы оба с ней весьма желаем и который должен совершиться летом, если ничто тому не помешает. Но в том-то и сила, что существуют некоторые препятствия. Во-первых, её мать, которая постоянно находится при ней и имеет на свою дочь значительное влияние, противится этому браку, находя что я слишком молод для дочери, и по всей вероятности боясь, что я заставлю её жить в России. Во-вторых, мои друзья, и в особенности Рубинштейн, употребляют самые энергические меры, дабы я не [испол]нил предполагаемый пл[ан] [же]ниться. Они говорят, чт[о], [сде]лавшись мужем знамени[той] певицы, я буду играть весь[ма] жалкую роль мужа моей жены, т. е. буду ездить с ней но всем углам Европы, жить на её счёт, отвыкну и не буду иметь возможности работать, словом, что, когда моя любовь к ней немножко охладеет, останутся одни страдания самолюбия, отчаяние и погибель. Можно бы было предупредить возможность этого несчастья решением её сойти со сцены и жить со мной в России; — но она говорит, что, несмотря на всю свою любовь ко мне, она не может решиться бросить сцену, к которой привыкла и которая доставляет и славу и деньги. В настоящее время она уе[хала] уже петь в Варшаву, [мы] [ос]тановились на том, что [лето]м я приеду в её имен[ие] ([бли]з Парижа), и там должна [реш]иться наша судьба. Подобно тому, как она не может решиться бросить сцену, я с своей стороны колеблюсь пожертвовать для неё всей своей будущностью, ибо не подлежит сомнению, что я лишусь возможности идти вперёд по своей дороге, если слепо последую за ней. Итак, милый Папочка, вы видите, что положение моё очень затруднительно; с одной стороны, я привязался к ней всеми силами души, и мне кажется в настоящую минуту невозможным прожить всю жизнь без неё, с другой — холодный рассудок заставляет меня призадумываться над возможностью тех несчастий, которые рисуют мне мои приятели. Жду, голубчик, чтоб Вы мне написали Ваш взгляд, на это дело. Я совершенно здоров, и жизнь моя идёт установленным порядком, с тою разницей, что её теперь нет и что я грущу. Была здесь недавно Саша Карцова, которую я встретил в театре и на другой день обедал с ней у А. П. Беренса. Этот последний, его жена и Саша взяли с меня слово написать Вам, что они Вас целуют и кланяются. Лизавету Мих[айловну] крепко обнимаю и поздравляю с новым годом. Братьев тоже крепко целую и прилагаю для них по случаю праздника бумажку, с которой они должны побывать в магазине Бернарда и затем прокутить каждый по 10 р[ублей] сер[е6ром]. Скажите им, что стыдно считаться, письмами с человеком, который буквально завален работой. Остаюсь Ваш любящий сын, П. Чайковский Лизав[ете] Михайл[овне] пришлю часть долга после 1-го числа. Получила ли она посланные мною 30 р[ублей] сер[ебром]? Скажите братьям, чтоб немедля шли к Бернарду. |
26 December 1868 My dear, sweet Papochka!
To my great disappointment, circumstances have prevented me from coming to Petersburg. The journey would have cost me at least 100 silver rubles, which at the moment I don't have. And so I congratulate you on the New Year by correspondence; needless to say that I wish you good fortune and all the best! As you will certainly have heard rumours about my possible marriage, and perhaps you are displeased that I haven't written to you about it, then I'll explain the circumstances to you right now. I became acquainted with Artôt last spring, but I only went to her house for dinner once after her benefit performance. After she returned last autumn I didn't see her at all for months, until we accidentally met at a musical soirée, and she expressed surprise that I hadn't visited her; I promised to do so, but wouldn't have fulfilled my obligations (being reserved by nature) had not Anton Rubinstein, during a visit to Moscow, dragged me to her. After that, I started to receive little notes from her almost every day, and I gradually became accustomed to seeing her every evening. Soon we were inflamed with very tender feelings, and we both quickly understood where this was leading. Naturally the question of marriage immediately arose, and we both very much want this to happen in the summer, provided that nothing stands in the way. But there are certain formidable obstacles. Firstly, her mother, who is constantly at her side, and exercises her considerable influence over her daughter to oppose this marriage, on the grounds that I'm too young; in all likelihood she's afraid that I will force her daughter to live with me in Russia. Secondly my friends, and in particular Rubinstein, are doing everything in their power to thwart my prospective marriage plans. They say that I'll fall into the role of a feeble husband to my famous singer wife, i.e. forced to accompany her to all corners of Europe, living on her income, being harried and without the chance to work, such that when my love for her gradually fades away, I'll only be left with hurt pride, despair and ruin. This misfortune could be averted if she were to decide to leave the stage and live with me in Russia — but she says that, despite all her love for me, she could not give up the stage to which she is so accustomed, and which brings her fame and fortune. She has now left to sing in Warsaw, and we've made up our minds that in the summer I'll visit her estate (near Paris), and there we must decide our fate [1]. Just as she cannot decide to give up the stage, for my part I am reluctant to sacrifice all my future for her sake, because there is no doubt that I shall lose any chance of advancement along my own path, if I were to blindly follow her. And so, dear Papochka, you see that my situation is very difficult: on the one hand I'm bound to her with all my heart, and at the moment it seems impossible to live my life without her; and on the other, cool reason makes me consider the possibility of the misfortunes depicted by my friends. I shall wait for you to write to me with your opinion on this matter, my golubchik. I'm completely healthy, and my life is following its established routine, except that I'm miserable now that I'm not with her. Sasha Kartsova [2] was here recently; I met her at the theatre and had dinner with her the next day at A. P. Berens' [3] house. The latter, his wife, and Sasha made me promise to write that they kiss and bow to you. I tightly hug Lizaveta Mikhaylovna, and congratulate her on the New Year. Many kisses to my brothers too, and I'm sending a note that they can use in Bernard's store [4] to go on a spree with 10 silver rubles every day of the holidays. Tell them they should be ashamed of counting letters from a man who is literally swamped with work. I remain your loving son, P. Tchaikovsky I'll send Lizaveta Mikhaylovna part of the debt after the 1st of the month. Did she receive the 30 silver rubles? Tell my brothers to go to Bernard's without delay. |
Notes and References
- ↑ Tchaikovsky's relationship with Désirée Artôt ended just a few months after this letter was written, when Artôt married the Spanish baritone Mariano Padilla y Ramos (1842–1906).
- ↑ Aleksandra Kartsova, first cousin to the composer, and niece of Ilya Tchaikovsky.
- ↑ Andrey Petrovich Berens, uncle of Aleksandra Kartsova.
- ↑ Matvey Ivanovich Bernard (1794-1871), founder of a music publishing business in Saint Petersburg, which was later inherited by his son Nikolay.