Letter 1289

Date	8/20 September 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Saint Petersburg
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 583)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 217 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 208–210 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 360–362

Text

Russian text (original)

С[анкт]-Петербург 8 сент[ября] Милый, добрый друг мой! Мне очень трудно изобразить Вам то смутное состояние души моей, которое ни на единый миг здесь не проясняется, до того, что мне нужно сделать над собой напряжённое усилие, чтобы написать самое простое письмо. Точно будто меня ударили ухватом по голове, и мои умственные способности помутились. Так действует на меня этот резкий переход от деревенской жизни к петербургской суматохе. Одна мысль безраздельно занимает мою голову, и одно желание охватило всю мою душу — это как бы поскорей уехать отсюда! Мне совестно признаваться в этом не только перед Вами, но и перед самим собой. Здесь у. меня отец, брат, которых я люблю горячо, но ненависть к Петербургу превозмогает мои самые тёплые душевные привязанности. Тяжелее же всего То, что я должен по возможности скрывать мои тайные помыслы, чтобы не огорчить близких и дорогих людей. Я до сих пор ещё не решаюсь произнести слово отъезд: так не хотелось бы наводить на них чувства грусти! А между тем мне становится совершенно невыносимо! Думаю однако, что через неделю можно будет уехать. Я писал Вам о благополучном обороте дела Анатолия. Все кончилось для него самым лестным образом. С этой стороны я совершенно доволен и утешен. По секрету Вам скажу, что брат сам немножко виноват, или, лучше сказать, виновата его крайняя раздражительность и нервность. Это свойство его, с годами делающееся все сильнее и выражающееся резче, — беспокоит меня! Тася, которую я навещаю ежедневно, ободрилась и начинает свыкаться с новым положением. Нужно отдать справедливость заведению, в котором она находится. По-видимому, начала, которыми руководствуются начальница и остальные служащие, очень гуманны и не похожи на те, которые замечаются в некоторых казённых заведениях. Вчера она была отпущена домой, и я отвёз её к приятельнице сестры — Норовой, а сегодня она проводит день у дедушки, т. е. моего отца. Брат Анатолий переехал теперь на новую квартиру, и мы живём среди невообразимого хаоса. Это обстоятельство ещё более расстраивает меня. Я так непривычен к такой неровной, беспорядочной жизни. Вчера я ездил в Павловск на симфонический вечер. Меня заинтересовало скерцо нашей симфонии, стоявшей на программе. Исполнение было посредственное, но мне всё-таки было приятно услышать его. Здоровье отца хорошо, но силы его, как физические, так и умственные, все больше и больше клонятся к упадку. Он едва может сделать несколько шагов и с трудом понимает то, что ему говорят. Спит по-прежнему хорошо и вообще кроме слабости никаких старческих тягостей не сгущает. Не могу описать Вам чувства, которое я испытал, прочтя Вашу телеграмму. Точно луч света проник в постоянный мрак всего моего здешнего существования. Симаки мне иначе не представляются, как сладким сновидением. А слова Ваши о Неаполе! Неужели эта чудная мечта сбудется и в таком недалёком будущем! Чувствую, что пишу Вам бестолково и бессвязно, но я здесь в буквальном смысле сам не свой; я не узнаю себя, не могу войти в самого себя. У Анатолия я нашёл целый ворох писем изв[естной] ос[обы], служащих несомненным доказательством её безумия. Я прихожу только к тому заключению, что нужно предпринять меры строгости против неё. Я и все мои близкие слишком долго деликатничали в отношении её. Погода стоит великолепная, и это большое для меня утешение. Вот, милый, безгранично любимый друг, какие мои планы: 1) приблизительно через неделю уехать отсюда; 2) день или два провести по крайней необходимости в Москве; 3) оттуда съездить к брату Модесту; 4) потом в Каменку и 5) в первых числах ноября выехать за границу. В[з]дохну свободно только, когда выеду из Москвы. Поскорей бы, поскорей пришёл этот вожделенный день! Жду с нетерпением письма Вашего. Дай Бог Вам устроиться с делами поскорее. Новый мой адрес: Надеждинская, д[ом] № 4, кв[артиры] № 4. Но я думаю, что здесь после следующего письма мне уже нечего будет ожидать от Вас ещё письменных известий. Беру смелость просить Вас, чтобы Вы мне только телеграфировали о дне Вашего выезда за границу. Если Вы найдёте время написать мне словечко к Модесту, то буду очень счастлив, Адрес его: Екатеринославской губ[ернии]. Новомосковского уезда, почтовая ст[анция] Перещепино, оттуда в Гранкино, П. И. Ч. Полагаю. Однако же, что по случаю сборов к отъезду Вам будет не до писем, и поэтому проще всего, если к концу месяца Вы мне адресуете письмецо в Каменку, где я буду к началу октября. Засим до свиданья, дорогой друг. Посылаю привет Вам, всем близким Вашим и всем местам, где я проводил такие чудные дни и часы! Чего бы я не дал, чтобы хоть на один час перенестись в Симацкий домик! Будьте здоровы, счастливы и покойны. Ваш, П. Чайковский