Letter 129
Date | mid/late January 1869 |
---|---|
Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
Where written | Moscow |
Language | Russian |
Autograph Location | unknown |
Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 308 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 120–121 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 48–49 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 153–154 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 47 (English translation; abridged) |
Notes | Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve |
Text and Translation
Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.
Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Милый мой Анатоша! Вчера я получил письмо от Моди, в котором он меня ругает за то, что я ему давно не пишу; но так как я помню, что очередь за тобой, то сегодня пишу тебе, а Модьке скажи, что он получит от меня письмо на будущей неделе.
Я теперь в больших хлопотах. «Воевода» ставится; каждый день репетиции, и я едва нахожу время успевать везде, где нужно; этим объясняется и моё долгое молчание. Опера идёт покамест плохо, но все относятся к ней с большим старанием, так что можно надеяться на порядочные результат. Меньшикова будет очень хороша; особенно хорошо она поёт во 2-м действии песню «Соловушко громко свищет»! Тенор также очень недурён, но бас плох. Если опера сойдёт хорошо, я постараюсь устроить, чтоб Вы оба приехали в Москву на масленице. Начал уже писать другую, не скажу на какой сюжет, ибо хочу до некоторого времени оставить в тайне, что я её пишу; каково будет удивление, когда узнают, что летом (я сильно надеюсь на то, что летом буду иметь возможность писать) я уж навалял пол-оперы. В том концерте будут играть мою новую симфоническую фантазию, кажется, вещь недурная и очень эффектно оркестрованная; она называется «Фатум». Касательно известного тебе любовного пассажа, случившегося со мной в начале зимы, скажу тебе, что очень сомнительно, чтоб моё вступление в узы Гименея состоялось; это дело начинает несколько расстраиваться; подробности рассказывать теперь ещё преждевременно; когда увидимся, может быть, расскажу. Лизавета Васильевна здесь, я раз обедал у К[атерины] В[асильевны] и виделся с ней. Димочка поправился. По правде сказать, Давыдовские отрасли меня несколько тяготят в Москве. Во-первых, нужно у них бывать (у П[етра] В[асильевича] я до сих пор ещё не был), а, во-вторых, приходится вступать в конфиденциальные разговоры о моей женитьбе, а ты знаешь, как я сообщителен в отношении всем меня касающегося. Впрочем, К[атерина] В[асильевна] мне чрезвычайно симпатична. Коля мне писал, что он к 1-му представлению моей оперы (предполагаемому на 27 число), вероятно, будет в Москве. К масленой недели я получу разовые деньги за оперу и тогда немедленно вышлю должные тебе 200 руб[лей] с[еребром]; не сомневайся в них. Обнимаю тебя, мой милый, и остаюсь [Вас, П. Чайковский] Поцелуй Модю, Папочку и Л[изавету] М[ихайловну]. Какой вздор Вы оба пишете, говоря, что я перестану Вас любить из-за Арто. Если б таких, как она, появился целый десяток, то и тогда я бы любил Вас по-прежнему. Поцелуй от меня покрепче тётю Лизу. |
My dear Anatosha! Yesterday I received a letter from Modya, in which he scolds me for not having written to him for ages; but since I recall that it's your turn, I'm writing to you today, and tell Modka that he'll receive a letter from me next week.
I'm now having great troubles. "The Voyevoda" is being put on; there are rehearsals every day, and I can barely find the time to do everything I need to; this explains my long silence. The opera is going badly so far, but everyone is taking great pains over it, so one can hope for a decent result. Menshikova will be very good; she sings the 2nd act song "The Nightingale Calls Loudly" particularly well! The tenor also isn't too bad, but the bass is poor. If the opera goes well, I'll try to arrange for you both to come to Moscow for Shrovetide. I have already begun to write another — I won't say what the subject is, because I want to keep it secret for a while that I'm writing it; what a surprise it will be when they find out in the summer (I'm very much hoping that I'll have the chance to write during the summer) that I've already half an opera stowed away. My new symphonic fantasia is to be played at that concert, which doesn't seem too bad, and it's very effectively orchestrated; it's called "Fatum". Regarding the course of my romance, which as you know started in the winter, I'll tell you that it's doubtful I'll be entering into the bonds of Hymen; this whole affair is starting to become somewhat complicated; it's still premature to explain the details now; maybe I'll tell you when I see you. Lizaveta Vasilyevna is here. I saw her once when I had dinner at Katerina Vasilyevna's. Dimochka is feeling better. To tell the truth, the Davydov branch in Moscow is something of a burden for me. Firstly, I need to visit them (I haven't been to Pyotr Vasilyevich's yet), while secondly, I have to enter into confidential conversations about my marriage, and you know how communicative I am about everything that concerns me. However, Katerina Vasilyevna is extremely sympathetic towards me. Kolya wrote to me that he'd probably be in Moscow by the time of the 1st performance of my opera (supposedly on the 27th). By Shrove week I'll receive a one-off payment for the opera, and then I'll immediately send you the 200 silver rubles due to you; don't doubt it. I hug you my dear fellow, and remain [Yours, P. Tchaikovsky] Kiss Modya, Papochka and Lizaveta Mikhaylovna. What nonsense you both write, saying that I'll stop loving you because of Artôt. Even if there were a whole dozen like her, then I'd still love you just as before. Plant a firm kiss on Aunt Liza for me. |