Letter 1311

Date	12/24 October 1879
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 590)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 325–326 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 230–232 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 389–391

Text

Russian text (original)

Каменка 12 окт[ября] Представьте, милый друг, что только сегодня утром я получил письмо Ваше от 1-го октября из Мюнхена. Совершенно непостижимо, почему оно так долго сюда ехало! Юлия Карловна так точно и обстоятельно написала адрес! Письмо это проникнуто грустью. Видно, что, когда Вы писали его, душа Ваша была полна тревоги. Утешаю себя тем, что причины Вашего расстройства заключались в тех бесчисленных маленьких дорожных невзгодах, о которых Вы пишете. Дай Бог, чтобы в Италии Вы хорошенько отдохнули от утомления, сопряжённого с частыми переездами. Я продолжаю вести тихую, покойную, счастливую жизнь. Очень много гуляю, очень много читаю и даже понемножку пописываю. Более чем когда-либо я теперь убедился, что жить без работы я долго не могу. Несколько дней тому назад я начал в тайне души ощущать какое-то неопределённое недовольство самим собой, мало-помалу начинавшее переходить в скуку. И чтение, которое я люблю страстно, и прогулки, которые я люблю не менее страстно, — недостаточно наполняли моё время и стали менее привлекательны, чем тогда, когда они служат мне отдыхом. Я понял, что мне недостаёт труда, и принялся понемногу работать. Тотчас же прошла скука, и на душе стало легко. Я начал писать концерт для ф[орте]п[иано]. Буду работать не торопясь, не напрягаясь и нисколько не утомляя себя. Читали ли Вы, милый друг, философские статьи Влад[имира] Соловьёва (сына покойного ректора и историка) в «Русск[ом] вестн[ике]»? Они отлично написаны в том отношении, что совершенно доступны для не специалиста и изложены с большим талантом и остроумием. Не знаю, к каким окончательным выводам придёт автор, но в последней (августовской) книжке он с замечательной убедительностью и остроумием доказывает несостоятельность позитивизма, отрицающего умозрение, называющего метафизику вымыслом, — но бессильного обойтись без философии. Соловьёв удивительно метко высказывает заблуждение материалистов, думающих, что они, отрицая метафизику, имеют дело только с действительно сущим, т. е. с материей, тогда как материя не имеет объективного существования и есть только явление, т. е. результат действия наших чувств и ума. Действительно же существует только наша познающая сила, т. е. разум. Я только плохо излагаю его мысль. Когда Вы почувствуете себя совсем отдохнувшей, советую Вам, мой дорогой друг, прочесть эти статьи, — если Вы их ещё не читали. Кроме того, я принялся теперь за ещё весной купленную мной книгу Чичерина «Наука и религия». Как видите, я пустился в философию. Склад головы у меня совсем не философский, и такого рода чтение достаётся мне не без труда, но в такие периоды времени, когда у меня нет трудной, поглощающей все внимание работы, — я люблю пофилософствовать. Вчера получил письмо от брата Анатолия. На этот раз он не жалуется на тягости службы, и вообще письмо отзывается порядочным расположением духа. Между прочим, он пишет мне про представление «Вакулы», бывшее на прошлой неделе. Театр был совершенно полон, но публика холодна по-прежнему. Анатолий приписывает это отвратительному исполнению. Я же с поразительной ясностью вижу в этой холодности публики последствие своих грубых ошибок. Мне приятно думать, что «Орлеанская дева» уже свободна от прежней ложной моей оперной манеры, которая состояла в том, что я утомлял слушателя излишним обилием деталей, сложностью гармонии и отсутствием чувства меры в оркестровых эффектах. Кроме того, я не умел дать отдохнуть слушателю, я давал ему сразу слишком много пряной музыкальной пищи. Оперный стиль должен отличаться шириной, простотой и некоторой декоративностью. Стиль «Вакулы» не оперный, а симфонический и даже камерный. Следует удивляться, что эта опера совсем не провалилась и продолжает не только держаться, но и привлекать много публики. Очень может быть, впрочем, что со временем публика даже и полюбит её. Что касается моего собственного отношения к «Вакуле», то скажу Вам, что, отлично сознавая недостатки его, как оперы, я всё-таки ставлю его в первом ряду между своими вещами. Я писал эту музыку с любовью, с наслаждением, так же как «Онегина», 4 симфонию, 2-й квартет. Что за чудные дни стоят теперь! Тёплые, без ветра (это такая редкость в Каменке!), светлые! Как хороша осень! Как хорош лес с пожелтевшими, но ещё не опавшими листьями! В саду ещё цветут резеда, вервены, настурции, и на моем столе красуется великолепный букет из них. Копка бураков во всем разгаре. В общем урожай бураков оказывается посредственным. Говорят, что цена на пшеницу идёт все crescendo; Лев Вас[ильевич] очень досадует, что свою продал раньше. Как-то идут браиловские дела, и каковы результаты копки? Будьте здоровы, дорогой, добрый Друг! Безгранично любящий Вас, П. Чайковский Юлии Карловне нижайшее почтение. Что поделывает Пахульский?