Letter 1379

Date	16/28 December 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1281)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 650–651 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 468–469

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Рим 28/16 д[екабря] 1879 Пишу тебе, возвратившись с большой поездки на Via Appia, очень усталый и страшно замёрзший. Пока солнце на небе, здесь тепло, как летом, на как только зайдёт, холод делается очень чувствителен, а мы были далеко. Via Appia старая, построенная римлянами дорога в Неаполь, вся усыпанная по бокам могилами богатых римлян императорских времён. Это очень интересно, но далеко. Вообще же я тебе скажу, но по секрету (не намекай об этом Модесту), что Рим всё-таки не может никогда сделаться моим местопребыванием. Несмотря на все его красоты, на чудный климат, — есть что-то такое неопределённое, к чему я не могу привыкнуть. Вообще за все время моих странствований я пришёл к убеждению, что есть два места, которые за границей мне вполне по душе: это 1) дом Майорши и 2) Париж. Вне этих двух мест я не чувствую себя дома. Впрочем спешу прибавить, что мне здесь всё-таки очень хорошо, что мы живём приятно в высшей степени и что я ни минуты не скучаю. Как Коля мил, Толичка! Я все больше и больше его люблю. Сегодня утром я получил твоё письмо и донельзя был им обрадован, так как начинал уже скучать и беспокоиться о тебе. Впрочем ещё раз повторяю и прошу тебя не стесняться и писать мне немного, пока занятия тебе не позволяют, но только прошу писать приблизительно раз в неделю понемножку. Я ужасно рад, что мои слова имели на тебя хорошее влияние и что ты стал бодрее и веселее. Я не верю, чтобы твоя размолвка с Велиной было окончательная; но если вы опять сойдётесь, желал бы, чтобы ты приучил её не слишком часто ожидать тебя. Я получил на днях от Саши в высшей степени интересное письмо с подробностями о сватовстве Кошкарова. К этой партии я отношусь враждебно. Пожалуйста, держи меня au courant всего, что будет происходить с Таней; я ужасно её люблю и живо интересуюсь её судьбой. Я спрашивал у Кондратьева, который всех знает, не знаком ли ему Кошкаров; оказалась, что он о нем никогда ничего не слышал. С Гол[ицыным] и Мас[алитиновым] мои отношения устроились отлично, они совсем не тяготят меня, очень мало приглашают и совсем не бывают. Только один раз за всю неделю я был у Масал[итинова] вечером, чтобы слушать 18-тилетнего певца, чудно исполняющего народные песни, и вечер этот был очень приятен. Голицын теперь уехал в Неаполь на неделю, Кондрашон, уверявший меня в Париже, что он не может жить за границей без меня и готов хоть на край света за мной ехать, устроился в Ницце, очень доволен и не помышляет о переезде в Рим. Ты мне ничего не пишешь о Володе. Что он делает? Как его здоровье? Целую тебя крепко, мой голубчик, а также Володю. Твой П. Чайковский Что делают Леля и Саша Ж[едринский]?

Rome 28/16 December 1879 I am writing to you, having returned from a long journey along the Via Appia, very tired and terribly frozen. While the sun is in the sky, it is as warm here as in summer, but as soon as it sets, the cold becomes very noticeable, and we were a long way away. The Via Appia is the old road that the Romans built to Naples, lined with the tombs of wealthy Romans from the imperial era. It is most interesting, but a long way. Generally I'll tell you, but in secret (do not even hint at this to Modest), that Rome can never become my place of residence. Despite all its beauty, its wonderful climate — there is still an intangible something that I cannot become accustomed to. Generally during all my wanderings, I have come to the conclusion that there are two places abroad that are quite close to my heart: 1) the Mayor's house, and 2) Paris. Outside of these two places I do not feel at home. However, I hasten to add that I still find it very good here, that we are living extremely pleasantly, and that I am not moping for a moment. How sweet Kolya is, Tolichka! I keep loving him more and more. This morning I received your letter and was utterly overjoyed, since I was already starting to miss and worry about you. However, I repeat once again and ask you not to be embarrassed and write to me a little, when your duties permit, but I only ask you write a little once a week or so. I'm awfully glad that my words had a good effect on you, and that you have become happier and more cheerful. I do not believe that your quarrel with Velina is final; but if you do reconcile, I want you to teach her not to expect you too often. The other day I received an extremely interesting letter from Sasha with details about Koskharov's matchmaking. I feel some animosity towards this suitor. Please keep me au courant of everything that happens to Tanya; I love her terribly and take a keen interest in her fate. I asked Kondratyev, who knows everyone, whether he knew Koshkarov; it turned out that he had never heard anything of him. My relations with Golitsyn and Maslalitinov have worked out splendidly; they are no burden to me at all, they invite me very rarely, and do not visit at all. I was at Masalitinov's only one evening during the whole of last week, to listen to an 18-year-old singer, who performed folk songs wonderfully, and that was a most pleasant evening. Golitsyn has now gone to Naples for a week. Kondrashon, who assured me in Paris that he could not live abroad without me, and was prepared to follow me to the ends of the earth, has settled down most contentedly in Nice, and doesn't even think about moving to Rome. You haven't written me anything about Volodya. What is he doing? Is he well? I kiss you hard, my golubchik, and Volodya too. Yours P. Tchaikovsky What are Lyolya and Sasha Zhedrinsky doing?