Letter 1399

Date	6/18 January 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1287)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 19–20

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Рим 6/18 я[нваря] 1880 Последние дни ознаменовались нездоровьем. Меня преследовала зубная боль, обратившаяся в флюс: болела ступня ноги какой-то особенной ревматической болью, — ну, словом, простудился и расклеился. Теперь здоров, но решился сегодня не выходить из комнаты. Твоё последнее письмо очень меня взбаламутило. Я и страдаю душой, думая о болезни Саши и Тани, и радуюсь их приезду, — но только мне хотелось бы, чтобы мне дали поскорее знать, что решено, дабы иметь время все приготовить к их приезду. Собственно, отъезду из Рима я скорее рад, но мне жаль Моди, который его очень любит. Впрочем, между нами будь сказано, Рим отвлекает его немножко от занятий с Колей, так что и для него это лучше. Я уеду из Рима с твёрдым решением никогда сюда не приезжать иначе, как совершенно праздным туристом. У кого есть дело, кто ищет покоя, того место не в Риме. Представь, кто у нас на днях был? Константин Рюмин. В первую минуту я ужаснулся, но потом оказалось, что он совсем такой, как был прежде. Однако ж его здоровое состояние продолжалось недолго, и вчера я узнал от Масалитинова (который очень с нами мил, но порядком надоел мне), что Рюмин опять стал завираться, и его брат увёз из Рима в Швейцарию, где, кажется, его хотят усадить. Накануне того дня, как у меня заболели зубы, мы провели вечер у Голицына. В прежнее время такой вечер доставил бы мне удовольствие. Премиленький юноша прелестно пел итальянские народные песни; шла весёлая болтовня; было бесцеремонно и оживлённо, — но я невесть как рад был, когда можно было улизнуть домой. Недавно здесь провёл 5 дней А. Рубинштейн, и они виделись с Листом. Господи, какие тузы проживают иногда в Риме! Работа моя идёт хорошо и спешно. Бесселю о симфонии написано — жду ответа. Целую и обнимаю тебя и Володю. Твой П. Чайковский

Rome 6/18 January 1880 The last few days have been marked by ill health. I was plagued by toothache, which turned into an abscess; my leg ached with some particular sort of rheumatic pain — well, in short, I caught a cold and was feeling under the weather. I'm better now, but I've decided not to leave the room today. Your last letter unsettled me very much. My soul is suffering at the thought of Sasha and Tanya's illness, and I'm overjoyed at their arrival — but I only wish they would let me know as soon as possible what has been decided, so that I can have time to prepare everything for their arrival. As a matter of fact, I'm rather glad to be leaving Rome, but I feel sorry for Modya, who likes it a great deal. However, speaking just between us, Rome distracts him somewhat from his studies with Kolya, so it's better for him too. I'll be leaving Rome determined never to come back here except as a completely idle tourist. For anyone with business, for anyone looking for quiet, Rome is not the place for them. Just imagine who was here the other day? Konstantin Ryumin. At first I was horrified, but then it turned out that he was just the same as he was before. However, his healthy condition didn't last long, and yesterday I learned from Masalitinov (who is very nice to us, but rather fed up with me) that Rymin had begun to talk nonsense again, and his brother has taken him from Rome to Switzerland, where, it seems, they want to put him away. The day before I had toothache, we spent an evening at Golitsyn's. In the past, I would have enjoyed such a soiree. A very sweet young man sang Italian folksongs charmingly; it was informal and lively, but heavens, how glad I was when I could slip away home. A. Rubinstein recently spent 5 days here, where he saw Liszt. Lord, what bigwigs you can sometimes find in Rome! My work is going well and briskly. I wrote to Bessel about the symphony, and I'm waiting for a reply. I kiss and hug you and Volodya. Yours P. Tchaikovsky