Letter 1526

Tchaikovsky Research
Date 4/16 July 1880
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Brailov
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1595)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 396–397 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 250 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 173–175
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 243 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Браилов
4 июля

Вот уже третий день, что я здесь, мой милый и дорогой Модичка! Путешествие моё отличалось на сей раз тем, что всю дорогу я встречал знакомых и невыносимо от них страдал. Не было из них ни одного, который бы не спросил меня: «Не подарите ли нас чем-нибудь новеньким!» Один, некто Соколов, уверяющий, что я коротко знал его в Москве, рассказал даже всю свою жизнь, причём я должен был оплакивать преждевременную смерть его супруги... У него невыразимо воняло из носа мертвечиной. И вот вам прелесть жизни в обществе и коловращения среди людей!!! В Фастове я увидел (к счастью, ненадолго) Сетова, Орлова и Барцала — трёх теноров. Последний говорил со мной про «Опричника» и упрекал в некоторых недостатках этой оперы. Сетов советовал идти в капельмейстеры, а Орлов свысока расспрашивал меня про новую оперу, я же немножко унижался и с неестественна сладкой улыбкой чужого Пети просил его петь в ней главную роль... Говоря с ними и предоставив чужому Пете отвратительно ломаться, я думал про себя: «Чтобы вас мухи съели, скоро ли вы уедете!» Они уехали наконец.

До Браилова я страдал от жары, а также от волнения: «приедут ли лошади, не сделала ли Н[адежда] Ф[иларетовна] распоряжения, когда я явлюсь. прогнать меня», и т. п. глупости лезли в голову... Я помешался в последнее время на мысли, что Н[адежда] Ф[иларетовна] или изменила мне, или же, напротив, усугубила свою заботливость и, между прочим, в тайне души я надеялся на оставленный для меня запечатанный ящичек с… несколькими тысячами, в коих чертовски нуждаюсь. Приезжаю торжественно, вхожу, спрашиваю, есть ли письма? Есть. Иду в свой кабинет и нахожу два письма и запечатанный ящичек!... В волнении распечатываю, раскрываю… но вместо тысяч — часы и просьба принять их в подарок. Они были ещё зимой, заказаны в Париже, и только недавно их прислали. Часы, наверное, стоят несколько тысяч франков. С одной стороны — Иоанна д'Арк на коне, с другой — Аполлон и две музы. И то и другое на фоне чёрной эмали с золотыми звёздочками, Работа тончайшая, необыкновенно изящная. Господи, какая милая эта Н[адежда] Ф[иларетовна]! Но, между нами будь сказано, я предпочёл бы получить не часы, а их стоимость.

Здесь так же холодно-великолепно, как и прежде. Кроме того, что это дом столь дорогого для меня человека, как. Н[адежда] Ф[иларетовна], — ничего говорящего сердцу нет; все слишком ново и смахивает на Петербург. Проживу здесь дней 5 и отправлюсь в Симаки, где тоже все меня ожидает и, как оказывается, многое изменено и усовершенствовано. Совершил вчера поездку в одно из любимейших мест — Скалу. Это высокий, лесистый берег реки на скале. Река тычет быстрым потоком. а на противоположной стороне густой дубовый лес. Сегодня весь день идёт дождь. Я ничего не делаю, читаю, играю, купаюсь с Алёшей, ловлю с ним сетками раков, ем с утра до вечера и благодушествую. Мне нисколько, ни на минуту не скучно, и только в дороге и вчера я. несколько грустил о Бобике, Юрии и вообще о Каменке. Однако ж меня сильно тянет в Симаки, где мне уютнее и теплее.

Вчера написал Юргенсону письмо с просьбой устроить мне большой заем тысячи в четыре, которые уплачу поспектакльной платой. Дело в том, что меня страх как мучит долг в 1000 р[ублей]. Леве. Чувствую, что хотя эти деньги не его, а Веры Вас[ильевны] и хотя плачу проценты,- но он теперь во всяких деньгах нуждается.

У Н[адежды] Ф[иларетовны] я нашёл полное собрание своих сочинений. Господи, как я много написал, но как все это ещё несовершенно, слабо, не мастерски сделано. А как напечатана большая часть моих вещей — безобразно! Я решил несколько времени ничего не писать и лишь заниматься корректурой и переизданием всего прежнего.

Толя пишет, что уедет из Москвы лишь 20-го. Таким образом, я ещё недели три свободен здесь остаться, что я и сделаю.

Целую тебя и Колю с величайшей нежностью.

Твой П. Чайковский

Как хорош Герм[ан] Карл[ович] с его манией благодетельствовать!

Алёша, который в одном из лучших своих периодов, просит поклониться.