Letter 1536

Date	13/25-15/27 July 1880
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Simaki
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1598)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 191–193

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

13-го июля 1880 Последние дни ознаменовались расстройством, в коем я находился по поводу письма Ант[онины] Ив[ановны]. Что может быть глупее, как расстраиваться из-за этой дуры! А между тем, вероятно, в самом почерке руки её есть какой-то субтильный яд, отравляющий меня не только морально, но и физически. У меня целых три дня страшно болели ноги, было полное отсутствие аппетита, скверный сон. Только сегодня совершилось просветление, и мне смешно самому вспомнить, как я кипятился и волновался от эпистолярного chef d'oeuvre'а, а который ради курьёза посылаю тебе, прося в следующем письме мне возвратить. Вместе с ней пишет и мать её; письмо её не менее курьёзно, но я его имел неосторожность потерять. Она пишет, что может доказать хрустальную чистоту своей дочери; что по рождению Ант[онина] Ив[ановна] в сравнении со мной аристократка, что она не позволит мне кидать грязью в её дочь (они всегда друг друга ненавидели, и в сентябре 1877 я получил от мамаши письмо, где она в самых черных красках описывает характер своей дочки), что мои братья клеветники, что кузина Литке невежа и т. д. и т. д. В последнее время я часто подумывал о разводе. Но скажи, Модя, возможно ли с этими сумасшедшими дело вести? В пятницу через Жмеринку проезжала Саша со свитой; я был заблаговременно извещён, и так как они должны были просидеть в Жмеринке 3 часа, то мы достаточно наговорились. Мне чрезвычайно отрадно было это свидание. Саше, по-моему, гораздо лучше; она имела совсем бодрый, весёлый вид. Таня уверяет, что это только нервное возбуждение по случаю предстоящего свидания с Левой и детьми. Как знать, может быть, это правда, — но на мой взгляд Саше лучше. Девочки прелестны и веселы. Варя похорошела; Ната сыграла со мной чудную сцену, среди которой, между прочим, бежала на рельсы под вагон, удерживаемая мною, и все это сопровождалось чудной мимикой, 3 часа эти пролетели как минута. А Симаки прелесть, очарование, восторг! О, как я сейчас наслаждался, возвращаясь из леса, смотря на чудный закат солнца и на роскошные виды, расстилавшиеся кругом меня! 15 июля Сейчас написал 5 писем, а потому устал и ничего путного тебе написать не могу. Читал твоё вчерашнее письмо с живейшим интересом. Как хорош Лоншан в твоём изображении! Очень понимаю твои ощущения относительно Г[ермана] К[арловича]. Когда закрадётся в душу такого рода чувство, то предмет его не только нравственными проявлениями своей индивидуальности, но каждым звуком голоса, движением и очертанием маленького ногтя наносит тебе ежеминутные глубокие раны прямо в сердце. Дай Бог, чтобы он скорее уехал! Колино письмо читал с невыразимым восторгом. Что это за оригинальная прелесть от начала до конца! Обнимаю тебя, Модичка. Письмо гадины возврати. Какова прелесть! Твой П. Чайковский Я опять вошёл в свою тарелку и бесконечно наслаждаюсь Симаками.

13th July 1880 Recent days have been noteworthy for how upset I've been over Antonina Ivanovna's letter. What could be more stupid than to be upset by this fool. Meanwhile, probably in her very penmanship itself, there is some sort of subtle venom, poisoning me not only mentally but also physically. My legs hurt terribly for three whole days, I had a complete lack of appetite and slept badly. It was only today that I saw the light, and it's funny for me to recall how fuming and worried I was about her epistolary chef d'oeuvre, which I'm sending to you for curiosity's sake, asking you to return it to me with your next letter. Her mother also writes with her; her letter is no less curious, but I had the imprudence to lose it. She writes that she can demonstrate the crystal purity of her daughter; that by birth, Antonina Ivanovna is an aristocrat compared to me, that she will not allow me to sling mud at her daughter (they always loathed one another, and in September 1877 I received a letter from the mother in which she describes the character of her daughter in the darkest colours), that my brothers are slanderers, that cousin Litke is a simpleton, etc. etc. I have often thought about divorce recently. But tell me, Modya, how is it possible to do business with these lunatics? On Friday, Sasha and her retinue passed through Zhmerinka; I was notified in good time, and since they had to sit in Zhmerinka for 3 hours, we had sufficient time to talk. I was extremely heartened by this meeting. Sasha, in my opinion, is much better; she looked altogether lively and cheerful. Tanya is sure that this is merely nervous excitement on the occasion of the forthcoming meeting with Lyova and the children. Who knows, perhaps this is true — but in my view Sasha is better. The girls are lovely and cheerful. Varya has become prettier; Nata played out a wonderful scene with me, in the midst of which, by the way, she ran onto the rails under the carriage, restrained by me, and all this was accompanied by wonderful mimicry; these 3 hours flew by like a minute. And Simaki is lovely, charming, delightful! Oh, how I enjoyed it just now, returning from the woods, watching the wonderful sunset and the magnificent views unfolding all around me! 15 July I've just written 5 letters, and therefore I'm tired and can't write you anything worthwhile. I read your letter yesterday with the keenest interest. How good your portrayal of Longchamps is! I very much understand your feelings in relation to Herman Karlovich. When this sort of feeling creeps into the soul, then it is affected not only by individual manifestations of morality, but by every tone of voice and movement, and even a small scratch of a fingernail can inflict deep wounds on the heart at every moment. God grant that he leaves soon! I read Kolya's letter with inexpressible delight. What an original beauty it is from start to finish! I hug you, Modichka. Send the viper's letter back. What a beauty! Yours P. Tchaikovsky I've returned for second helpings and am enjoying Simaki endlessly!