Letter 1548

Date	22 July/3 August–24 July/5 August 1880
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Simaki
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1600)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 213–214

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

22 июля Вчера было три грозы, и страху я натерпелся немало. Не могу удержаться, чтобы не описать тебе вторую из них. После первой грозы, бывшей во время обеда, я ходил гулять и, вернувшись в 5½ часов, пил чай на балконе. Небо было чисто, но откуда-то доносился непрерывный гул, как-бы от дальнего поезда жел[езной] до[роги]. Так как здесь его никогда не слышно, — то я недоумевал, чем объяснить это явление. Гул становился все сильнее и сильнее. Вдруг с юга из-за горизонта начала с неимоверной быстротой ползти туча. Она шла прямо на нас и состояла из лохматого, чёрного с багрово-белесоватой каймой авангарда, за которым виднелась плотная одноцветная серая масса. Авангард этот летел с неслыханной быстротой, гремя все сильнее и ужаснее. Замечательно то, что ни отдельных молний, ни отдельных ударов грома не было; но он весь трепетал и мерцал бесчисленным количеством молний и при этом гремел грозно, страшно, но совершенно ровно, как дробь барабана колоссальных размеров. Это было положительно страшно, но я был, несмотря на охвативший меня ужас, прикован к окну, — до того зрелище было грандиозно, дико, чудовищно красиво. Как только авангард очутился над нами и до нас дошла шедшая за ним сплошная серая масса, — поднялась буря, но такая, какой ещё я никогда не видал. Все застонало, завыло, задрожало. Деревья ложились на землю; в воздухе носились листья, ветви, целые сучья; по временам сквозь рёв невероятного урагана доносился треск ломающихся сучьев и валящихся деревьев. В довершение моего ужаса; градом разбило стекло в столовой. У меня душа в пятки уходила... Но все имеет конец. Буря затихла. Часов в 9 с запада начала ползти новая туча. Через час она разразилась: опять налетела буря, опять забарабанил град и заблистали ослепительные молнии. Буря была не так сильна, но зато на сей раз молнии ежеминутно падали в землю, заставляя домик мой дрожать до оснований. На меня нашёл панический страх... Около часу ночи все затихло, но я ещё долго в отворенное окно смотрел на мерцание дальних молний и прислушивался к далёким раскатам. Сегодня день чудный, но дорожки сада усыпаны обломками деревьев и листьями. Некоторые деревья повалены. Трава помята и повалена, как будто тут провело ночь стадо. Вода в реке страшно прибыла. Модя! После бесчисленных колебаний и сопряжённых с ним мучений я, наконец, пришёл к заключению, что мне нужно уж если ехать, так ехать и к Кондратьеву, и к Жедринским, и к брату Николаю (которой зовёт тоже) и, наконец, почему бы тогда не заехать в Гранкино? На все это у меня не хватает ни денег, ни сил. Поэтому решено провести здесь ещё несколько дней (до 29-го) и потом в Каменку. Толя пишет, что 23 выезжает, останется в Рыбнице до 1-го авг[уста], потом к Коле на несколько дней, и потом в Каменку. К тебе мечтает съездить на возвратном пути в Москву. Модя! прости, что не попаду теперь к тебе, и позволь надеяться, что ты побываешь в Каменке. Уж очень хочется мне думать, что мы в течение лета ещё раз повидаемся. А может быть, я позже и попаду к тебе. Увидим! 24 июля Сейчас получил твоё письмо. Я прыгнул от восторга, прочтя твоё предположение приехать в Каменку. Непременно, неизбежно ты должен приехать. Можешь ли ты сомневаться, что все будут в восторге! Некогда писать. Здоров, благополучен, доволен. 29-го уезжаю в Каменку. Обнимаю. П. Чайковский Ничего нельзя придумать умнее, как приехать тебе в Каменку. Это для всех польза и наслаждение. Леве скажу и Саше, чтобы они тебе написали. Отдельное помещение устрою!!!

22 July There were three thunderstorms yesterday, and I suffered no little fear. I cannot help but describe the second one to you. After the first storm, which happened during lunch, I went for a walk and, returning at 5.30, drank tea on the balcony. The sky was clear, but from somewhere far off there was a continuous rumble, as if from a distant railway train. Since these are never audible here, I was at a loss how to explain this phenomenon. The rumbling became louder and louder. Suddenly, from beyond the southern horizon, a cloud began to crawl with incredible speed. It was coming directly for us, and consisted of a woolly black vanguard, with a crimson-whitish border, behind which a dense, monochromatic grey mass was visible. This vanguard was flying with unheard-of speed, thundering even loudly and more terribly. The remarkable thing is that there were no individual flashes of lightning, no separate thunderclaps — but the whole thing trembled and flickered with countless lightning flashes, and at the same time thundered menacingly, terrifyingly, but completely regularly, exactly like the beating of a drum of colossal dimensions. This was positively terrifying, but despite the horror that seized me, I was riveted to the window — the spectacle was so grandiose, so wild, so monstrously beautiful. As soon as the vanguard found itself above our heads, and the solid grey mass behind it reached us, a tempest broke out, such as I have never seen before. Everything groaned, howled and trembled. Trees were felled to the ground; leaves, branches and whole twigs flew through through the air; at times, through the roar of the incredible hurricane, the cracking of snapping branches and falling trees could be heard. To top off my horror, the hail broke the window in the dining room. My heart sank into my boots... But everything has an end. The tempest subsided. At about 9, a new cloud began to creep in from the west. This tempest wasn't as strong, but this time lightning struck the ground every minute, causing my house to shake to its foundations. I was overcome by fear and panic... Around one o'clock at night, all was quiet, but for ages I kept looking out of the open window at the flickering of far-away lightning, and listening to the distant rumbling. Today is a lovely day, but the garden paths are strewn with debris from the trees and leaves. Some trees have fallen. The grass has been trampled and crushed as if a herd had spent the night there. The water in the river has risen terribly. Modya! After countless wavering and the torments associated with it, I finally came to the conclusion that if I had to go anywhere, then I had to go to Kondratyev, and to the Zhedrinskys, and to brother Nikolay (who is also inviting me), and, finally, why not call at Grankino? I have neither the money nor the strength for all this. Therefore, I've decided to spend a few more days here (until the 29th) and then go to Kamenka. Tolya writes that he'll be leaving on the 23rd, staying in Rybnitsa until 1st August, then at Kolya's for a few days, and then on to Kamenka. He dreams of visiting you on his way back to Moscow. Modya! Forgive me for not making it to you now, and allow me to hope that you'll be visiting Kamenka. I'd really like to think that we'll see each other again during the summer. And perhaps I'll make it to you later. We'll see! 24 July I've just received your letter. I jumped for joy when I read your offer to come to Kamenka. Certainly, inevitably, you must come. Can you doubt that everyone will be delighted! There's no time to write. We're well, prosperous and happy. I'm leaving for Kamenka on the 29th. Hugs. P. Tchaikovsky I can't think of anything wiser than for you to come to Kamenka. This will benefit and bring pleasure to everyone. I'll tell Lyova and Sasha to write to you. I'll arrange separate accommodation!!!