Letter 1583

Date	7/19 September 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1321)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 256–257 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 260–261 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 249 (English translation)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 7 сент[ября] Толя! Спасибо тебе, голубчик, за хлопоты о Бонифации. 300 р[ублей] в год немножко дорого, но что ж делать? Я надеюсь, что Ник[олай] Вас[ильевич] будет платить из них 200, а я сто. Это меня не разорит. Относительно Плюща прошу тебя по возможности ничего не отвечать на его вопрос. Если же пристанет, то скажи, что теперь для главных ролей принято назначать двух исполнителей и что я заодно с Направником выбрал и Рааб и некую Макарову. Относительно клавираусцуга, я нахожу претензию главных исполнителей совершенно основательною и просил Юргенсона выслать несколько экземпляров. У нас вчера праздновалось рожденье Тани. Целый день провела у нас Бутачиха; в Крым она не едет, и я за это очень на неё злюсь. Таня в большом огорчении. И Саша и Таня собираются тебе писать. Таня весьма огорчена вашим недоразумением и говорит, что не она, а ты был с нею холоден. Полагаю, что между вами было именно недоразумение. Я подарил Тане ещё 25 р[ублей] и следующие стихи: Когда бумажник твой, чахоткою сражённый, О помощи воззвал к карману моему, Я внял мольбе твоей и, радостно смущённый, Бумажке четвертной открыл её тюрьму. Но что ж я вдруг узнал? Другая есть кредитка, Которая, горя амбицией большой, Готова перейти к тебе легко и прытко, Чтоб преданно служить всем сердцем и душой. О, пожалей её! Сломи её оковы. От жалобной мольбы свой слух не отклоняй, Возьми, и поскорей у Шлемы иль у Вовы На леденцы, халву и фиги разменяй. Пожалуйста, Толяша, выдай деньги на кровать и тюфяк для Бонифация, заплати Соловьёву, сколько он потребует, вперёд и представь счёт. Я тотчас же сдеру с Ник[олая] Вас[ильевича] и вышлю тебе деньги. В случае если Соловьёв потребует много, займи сколько нужно у Юргенсона. Погода стоит совсем летняя; я облёкся в шёлковое платье, а то потею и страдаю. Ночи лунные великолепны. Вчера пили чай в Тростянке. Я все время злился на Бутачиху. Она стала ужасной ломакой. Модест и Коля блаженствуют во флигеле, оба совершенно довальны своим помещением. Целую тебя крепко. П. Чайковский Р. S. Кто да кто будет петь «Онегине»? Если узнаешь, отпиши об этом. Писал ли я тебе, что у бедного Левы в Лебедовке сгорело две скирды и что он потерпел вследствие этого убытку на две тысячи рублей сер[ебром]. Бедный Лева! Неудача одна за другой так и сыплются на него. Кланяйся всем приятелям.

Kamenka 7 September Tolya! Thank you, golubchik, for your efforts with Bonifaty. 300 rubles a year is rather expensive, but what's to be done? I hope that Nikolay Vasilyevich will pay 200, and I 100. This won't ruin me. As for Plyushch, I ask you not to reply to his question if possible. If he pesters you,, then tell him that it's now customary to appoint two performers for the principal roles, and that I in concert with Nápravník have chosen Raab and a certain Makarova. Regarding the piano reduction, I consider the complaints of the principal performers to be thoroughly justified, and have asked Jurgenson to send several copies. We celebrated Tanya's birthday yesterday. Butachikha spent the whole day with us; she isn't going to Crimea, and I'm furious with her about this. Tanya is greatly upset. Both Sasha and Tanya are intending to write to you. Tanya is greatly upset by your misunderstanding, and says that it was not she, but rather you, who was cold to her. I believe that there was indeed a misunderstanding between you. I've given Tanya another 25 rubles, and the following verses: When your wallet, stricken with consumption, Cried out to my pocket for help, I heeded your plea and, in joyful confusion, Freed 25 rubles from their gaol. But what's this I find now? Another banknote, Which, burning with great ambition, I stand ready to give you easily and quickly, To serve you faithfully with all my heart and soul. O have pity on it! Free it from its shackles. Do not turn your ear away from the plaintive plea, Take it, and quickly at Shlema's or Vova's Exchange it for lollipops, halva and figs. Please, Tolyasha, give Bonifaty the money for a bed and a mattress, pay Solovyov as much as he demands in advance, and present me with the bill. I shall fleece Nikolay Vasilyevich forthwith and send you the money. If Solovyov is asking for a lot, then borrow as much as you need from Jurgenson. The weather is altogether summer-like. I wear a silk shirt, otherwise I perspire and suffer. The moonlit nights are magnificent. Yesterday we had tea in Trostyanka. I'm still furious with Butachikha. She's become an awful poseuse. Modest and Kolya are blissful in the outbuilding, both being utterly contented with their accommodation. I kiss you hard. P. Tchaikovsky P. S. Who is this singing "Onegin"? Write to me if you find out. Did I write to you that poor Lyova had two haystacks burned down in Lebedovka, and that as a result he's suffered a loss of two thousand silver rubles? Poor Lyova! One disaster after another just rains down on him. Bow to all our friends.