Letter 1705

Date	10/22 March 1881
Addressed to	Aleksey Sofronov
Where written	Nice
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 25, л. 46–47)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 61–62

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Ницца 10/22 марта 1881 Милый Лёня! Что-то давно от тебя нет писем, и я начинаю сильно скучать об тебе. Вероятно, ты написал уже мне в Париж: по крайней мере, я утешаю себя этой мыслью. Вот уже второй день, что я в Ницце. После Неаполя она мне совсем не нравится. В Неаполе же я бы очень наслаждался, если бы не ужасное известие о смерти нашего бедного государя. Не могу тебе выразить никакими словами, до чего я был поражён и потрясён этим ужасным известием! Особенно за границей тяжело быть в такое время: как-то стыдно и больно перед иностранцами! Накануне отъезда я ездил с Ник[олаем] Дм[итриевичем] на русские фрегаты: «Герцог Эдим6ургский» и «Светлану». Очень приятно было видеть эти чудесные фрегаты и милые лица русских матросов. Офицеры были очень любезны и гостеприимны и угощали нас так усердно, что мы оба с Ник[олаем] Дм[итриевичем] были немножко пьяны. На другой день пришлось встать рано утром и с первым поездом выехать в Ниццу. Дорога была довольно утомительна. Ницца прескучный городишка, и я рад буду уехать отсюда. Мы собираемся выехать послезавтра, в четверг. В Париже я пробуду очень недолго: меня начинает сильно тянуть в Россию: думаю, что в конце марта или в начале апреля мыс тобой увидимся, милый мой Лёня! А пока прощай, голубчик! Будь здоров, не скучай и не забывай меня! Я же думаю об тебе беспрестанно. Как я вспоминал тебя часто в Неаполе и в Сорренто! Обнимаю тебя. П. Чайковский

Nice 10/22 March 1881 Dear Lyonya! There have been no letters from you in ages, and I'm starting to miss you very much. You have probably already written to me in Paris: at least, I console myself with this thought. I should have enjoyed Naples very much, had it not been for the awful news about the death of our poor Sovereign. I cannot express to you at all in words how stunned and shocked I was by this awful news! It's especially difficult to be abroad at such a time; it is somehow shameful and painful in front of foreigners! The day before my departure, I went with Nikolay Dmitryevich with to the Russian frigates: "Duke of Edinburgh" and "Svetlana". It was very pleasant to see these wonderful frigates and the sweet faces of the Russian sailors. The officers were so courteous and hospitable, and attended to us so diligently, that both Nikolay Dmitryevich and I were rather drunk. The next day I had to rise early in the morning and take the first train to Nice. The journey was quite tiring. Nice is a rather tedious little town, and I'll be glad to leave here. We're going to leave the day after tomorrow, on Tuesday. I'll be staying in Paris very briefly; I'm starting to be strongly drawn to Russia: I think that I'll see you at the end of March or the start of April, my dear Lyonya! In the meantime, farewell, golubchik! Keep well, don't be homesick and do not forget me! I think about you incessantly! How often I remembered you in Naples and Sorrento! I hug you. P. Tchaikovsky