Letter 1950
| Date | 30 January/11 February 1882 |
|---|---|
| Addressed to | Aleksey Sofronov |
| Where written | Rome |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2972) |
| Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 44–45 |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Лёня, милый мой! Получил сегодня твоё письмо, в коем ты пишешь, что идёшь к Анатолию брать денег. Сколько раз я тебе говорил: деньги бери у Петра Ивановича. Тебе полагается 10 р[ублей] в месяц; я думаю, что ты, по крайней мере, месяца три у него ничего не брал, и потому можешь взять сразу, и я прикладываю к этому письму записку, по коей можешь получить 30 р[ублей]. Если нужно больше, — он тебе и больше поверит. У Анатолия никаких денег для тебя нет; да если и были даны ему мною для тебя деньги, то, наверное, он их давно истратил, — а ему теперь деньги очень нужны. Ведь он жених! Знаешь ли ты это? Про Клименко я тебе писал, кажется. Он милый очень способный, и я рад был, по его желанию, достать ему место у П[етра] И[вановича], — но увы! кажется, толку из этого не выйдет. П[ётр] И[ванович] очень им недоволен. А весьма жаль! Пожалуйста, когда увидишься с ним, постарайся доказать ему, что без труда и лишений невозможно чего-нибудь добиться. Но не говори ему, что П[ётр] И[ванович] собирается с ним расстаться, чтобы не огорчать его напрасно. Я очень просил П[етра] И[вановича] ещё потерпеть и оставить Клименку у себя. Лёня! Я очень рад, что свидетельство твоё приняли. И то слава Богу, что ты вместо 6 лет только три прослужишь. Вся эта неделя была для меня самая грустная. Модест был серьёзно нездоров, и я очень беспокоился. Теперь ему, слава Богу, лучше. Сегодня начался карнавал. У меня нанято окно, а не балкон. Происходило кидание мучных шариков и бег лошадей. Уж как я вспомнил тебя, голубчик мой! Лёня, через полторы недели я уезжаю в Неаполь, и пока не дам знать адреса. Пиши мне: Italia, Napoli, Poste restante. Мы останемся там до апреля. Целую тебя. П. Чайковский |
Lyonya, my dear fellow! Today I received your letter, in which you write that you are going to borrow money from my brother Anatoly. How many times have I told you: take the money from Pyotr Ivanovich. You are entitled to 10 rubles a month; I don't think you have had anything from him for at least three months, and therefore you may have it right away, and I'm enclosing a note with this letter, by which you can receive 30 rubles. If you need more — he will trust you with more. Anatoly has no money whatsoever for you; and even if I gave him money for you, then he surely would have spent it ages ago, now that he's very much in need of money. After all, he's going to be a bridegroom! Did you know that? I think I wrote to you about Klimenko. He's a very capable young man, and I was glad, at his request, to obtain him a position with Pyotr Ivanovich — but, alas, it seems that this will not work out! Pyotr Ivanovich is very displeased with him. It's a great pity! Please, when you see him, try to show him that it's impossible to achieve anything without hardship and hard work. But don't tell him that Pyotr Ivanovich intends to part with him, so as not to upset him unnecssarily. I've urged Pyotr Ivanovich to be patient and to keep Klimenko on. Lyonya! I'm very glad that your testimony was accepted. And thank God that instead of 6 years you will only be serving for 3. The whole week has been most upsetting for me. Modest was seriously unwell, and I was very worried. He is better now, thank God. The carnival began today. I have a window, rather than a balcony. They were throwing dough balls and the horses were galloping. How I remembered you, my golubchik! Lyonya, in a week and a half I'm leaving for Naples, and for now I cannot give you the address. Write to me: Italia, Napoli, Poste restante. We'll be staying there until April. I kiss you. P. Tchaikovsky |
