Letter 204

Date	4/16 September 1870
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 160–161 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 229–230
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

4 сентября 1870 Толя! Ты мне не писал уже 4 месяца, и нужна моя вся ангельская доброта, чтобы платить тебе за зло моими добрыми, милыми письмами. Но, видно, мне справедливость будет отдана лишь на том свете. Не знаю, известно ли тебе, но так и быть, скажу, что я провёл 6 недель в Швейцарии, где испытал много приятных минут; потом поехал в Мюнхен, где прогостил сутки у Голицына, оттуда в Вену, к[ото]рая мне понравилась едва ли не более всех городов в мире, и, наконец, с торжеством достигнул Петербурга 24 августа. В Вене я, между прочим, видел нашего дорогого брата Николая. В Питере я провёл неделю и жил в полнейшей зависимости Мещерского, не дозволявшего мне бывать нигде, кроме его. К счастью, в Петербурге никого больше не было. Что касается Папаши, то я его нашёл весёлым и здоровым; вообще он произвёл на меня в высшей степени отрадное впечатление. Толстушка тоже мила по-прежнему. Ничего тебе не говорю о Коле Шоберте; ты догадываешься, что мне жаль его, очень жаль. Я чрезвычайно недоволен Модестом; выманив у Папаши около 500 рублей, — он их все прокутил; вместо Тамбова, где он в обществе Карцовых нашёл бы себе значительную нравственную поддержку, он поехал в Симбирск, чтобы жить с пьяницей Валуевым и играть с ним с утра до вечера на биллиарде. На второй же день своего приезда он уж навалял Папаше отчаянное письмо о безнадёжности своего служебного положения. Адамов смеялся над вздором, к[ото]рый он в этом письме пишет. Вообще глупо, глупо, глупо. Про тебя я слышал, что ты ведёшь безобразную жизнь. Скажи, пожалуйста, не глупо и не безобразно ли это. Губерт говорит, что ты не бываешь ни в каких семейных домах; это мне ужасно не нравится. Пиши, любезнейший, и притом скорее.

4 September 1870 Tolya! You have not written to me for 4 months, and I need all my angelic kindness to repay your evil with my nice, kind letters. But it looks as though justice will only be done to me in the next world. I don't know if you know, but let me tell you anyway that I spent 6 weeks in Switzerland, where I experienced many pleasant moments; then I went to Munich, where I stayed overnight at Golitsyn's, from there to Vienna, which I liked almost more than any other city on earth, and finally, I arrived triumphantly in Petersburg on 24 August. In Vienna, amongst other things, I saw our dear brother Nikolay. In Piter, I spent a week living in complete dependence upon Meshchersky, who would not allow me to stay anywhere other than with him. Fortunately, there was no one else in Petersburg. As for Papasha, I found him cheerful and well; generally he made a most pleasing impression on me. Dumpling is still as sweet as ever. I'm not telling you anything about Kolya Schobert; you can guess that I feel sorry for him, very sorry. I'm extremely displeased with Modest; having swindled around 500 rubles out of Papasha, he's squandered the lot; instead of Tambov, where he would have found significant moral support in the company of the Kartsovs, he went to Simbirsk to live with the drunkard Valuyev, and play billiards with him from morning until night. On the very next day after his arrival, he wrote Papasha a desperate letter about the hopelessness of his official position. Adamov scoffed at the nonsense he wrote in this letter. It's generally stupid, stupid, stupid. I've heard that you are leading a disgraceful life. Please, tell me that it isn't stupid and disgraceful? Hubert says that you never visit any family home; I really do not care for that. Do write, my most dear fellow, and soon at that.