Letter 2112

Date	20 September/2 October 1882
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1675)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 551 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 286 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 221–223 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 280–281 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

20 сентября 1882 Пишу тебе, Модичка, в самый настоящий осенний день. С утра идёт мелкий, как пыль, дождичек, ветер воет, зелень частью вымерзла ещё на прошлой неделе, частью поблекла и пожелтела, — словом, картина самая грустная, — а между [тем] я не только об этом не сокрушаюсь, но скорее радуюсь. Только в этакую погоду я и люблю Каменку, — в хорошую мне всегда хочется быть где-нибудь подальше. Твоя телеграмма с вопросом о здоровье пришла как раз к началу периода цветущего состояния моего здоровья. Кончивши оперу и разделавшись с фортепианными пиэсами, я ощутил необыкновенное благосостояние умственное и нравственное, отразившееся тотчас же и на физике. Я стал отлично спать. вследствие чего менее раздражителен и более способен превозмогать столь свойственные моему нраву припадки беспричинной злобы на все и всех. Даже к Тане отношусь теперь гораздо благодушнее; кстати. ни Блуменфельда. никого из мущии нет, она не мажется и вообще во всех отношениях стала мне милее. Начал инструментовку оперы. Как хорошо будет звучать у меня интродукция (в коей изображается Мазепа и знаменитое бешеное скакание на лошади)! Убеждён, что ты будешь доволен этой интродукцией: скакание написано совершенно так, как ты бы это сделал. Напомни мне в первый раз при свидании заставить тебя сымпровизировать эту интродукцию. Я ещё не начал думать об отъезде; останусь столько, сколько терпения хватит. Последнее подвергается в Каменке à de rudes èpreuves, во время прогулок в особенности, по причине несносного вечного ветра. И чем дальше, тем все хуже будет. Но чем дольше я здесь останусь, тем поступлю разумнее в финансовом отношении и потому, доколи возможно, — буду терпеть. Однако ж могу сказать без преувеличения, что не проходит четверти часа, чтоб я не мечтал об загранице. Право, я не знаю, что бы со мной было, если б не сохранилась во мне эта страсть к загранице; не имей я в виду поездки, — ужасно бы хандрил. Иногда, вспомнив, что не только тебя с Колей, но и Кондратьевых в загранице не будет, меня охватывает ужас. Ведь я один решительно не уживусь нигде. Но я стараюсь отогнать эту мысль и уверить себя, что ты-таки попадёшь в Рим. Модя, скажи Мэри и Эмме, что я каждой из них посвятил по фортепианной пиэске. Эмме скажи, что я получил её чудное письмо и очень благодарен, — но прошу позволения ответить позднее, когда вполне отдохну от испытанного утомления. Теперь, кроме тебя, Толи, Н[адежды] Ф[иларетовны] и Алёши, я решил пока никому не писать. Одно время письма чуть не довели меня до болезни, — так много приходилось их писать. Скажи Н[иколаю] Д[митриевичу], чтоб и он не сердился, что не пишу. Я считаю, что через тебя нахожусь с ними в постоянном общении. Вчера Мина, обливаясь слезами, простилась с нами и уехала в Швейцарию. Я сам чуть не плакал, прощаясь с ней. Мисс Иствуд ездила в Киев и вернулась в состоянии бешеного восторга к православию вообще и к Михайл[овскому] монастырю в особенности; говорит, что если бы была мужчиною, сейчас же пошла бы в монахи. Лева всю почти прошлую неделю пробыл в Киеве, вернулся и через два дня опять уехал. Квартиру они сдали, мебель частью продали, частью везут сюда. Сашу ждут сюда через неделю. У меня есть к тебе 2 просьбы, и прошу их в точности исполнить: 1) вели Грише хорошенько пересмотреть ваше белье и поискать, не попали ли к Вам 3 пары моих превосходных парижских подштанников, которых я любил, как родных братьев, и ,страшно по ним тоскую; если найдутся, то не пересылай, а береги впредь до свидания в Питере или в Риме. 2) Мне вздумалось переплесть всё мои книги и ужасно хотелось бы получить по этому случаю том Шекспира, который взял Коля. Нельзя ли мне прислать его? Пожалуйста, Модя, ответь мне по поводу этих двух предметов. Как я рад, что ты взялся за «Благодетеля»; убеждён, что он ещё всплывёт и заставит готоворить о себе. Но, ради Бога, кончай повесть, по-моему, эта повесть имеет громадные достоинства. Коля Переслени до сих пор здесь под предлогом Мариенбадских вод. Каждый вечер у нас винт. В изображении Ник[олая] Вас[ильевича] Коля дошёл до совершенства. А засим прощай, Модичка, целую и обнимаю тебя и Колю. Поцелуй Гришу от меня. Алёша мне написал на днях письмо, глубоко меня тронувшее. П. Чайковский Толя переехал и, по-видимому, очень доволен, что живёт у себя.