Letter 2173

Tchaikovsky Research
Date 12/24 December–13/25 December 1882
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Moscow
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 819)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 564 (abridged)
П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 127–128
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 293–294

Text

Russian text
(original)
Москва
12 декабря

Дорогая моя! Получил вчера письмо Ваше. Вы поручаете мне благодарить Модеста за дружбу, оказываемую им Коле. Но ведь Коля Модесту ничем не обязан. Брату не удалось до сих пор оказать ему никакой дружеской услуги, — но зато получил он от Коли неисчислимую массу услуг, участия, нравственной поддержки в тяжкие минуты, и уж, конечно, не Коля Модесту, а Модест Коле обязан до бесконечности. Зато нет ни единого письма, где бы Модест с умилением не говорил об удивительной доброте и сердечности Вашего чудного сына.

Я всё ещё в Москве. Кончил наконец свою работу и завтра вечером уезжаю, усталый до последней степени, иногда почти до безумия. Из Каменки имел подробные сведения, так как на днях племянница Таня проездом в Петербург была здесь. Сестра была опять очень тяжко больна и опять без пользы: камней не вышло. Остальные все здоровы. Ждут с нетерпением приезда Коли в январе.


13 дека[бря]

Здесь стоят такие лютые морозы, каких я давно не запомню. Я настолько отвык от них, что очень страдаю от холода и с немалым нетерпением жду итальянской зимы.

Присутствовал здесь на трёх симфонических концертах и настолько теперь познакомился с Эрдмансдёрфером, что могу верно оценить его. Это дирижёр очень ловкий, очень опытный и умелый, — но не могу не сознавать, что москвичи преувеличивают его достоинства. На него теперь мода, которая вряд ли долго продержится. Недостатки его следующие: 1) он слишком заботится о внешних эффектах и немножко потакает вкусам публики к преувеличению нюансов. Так, например, он pp доводит до того, что ни гармонии, ни мелодии подчас вовсе не слышно, а лишь едва достигает до слуха какая-то тень звука. Это ужасно эффектно, — но едва ли художественно, 2) он чересчур немец; программы его слишком немецкие, и, например, французскую музыку он вовсе не исполняет, а к русской (за исключением меня) относится небрежно. Так, например, вчера увертюра Танеева была сыграна очень грубо, а плохая вещь Вагнера превосходно. Первую он едва проиграл на репетиции, второю занялся с любовью.

Сегодня вечером еду и из Петербурга буду писать Вам. Дай Вам Бог здоровья и всяких благ.

Ваш до гроба,

П. Чайковский