Letter 2203

Tchaikovsky Research
Date 19/31 January 1883
Addressed to Praskovya Tchaikovskaya
Where written Paris
Language Russian
Autograph Location unknown
Publication П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 35–36
Notes Original incorrectly dated "12/31 January"
Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text
(original)
English translation
By Brett Langston
Париж
12/31 янв[аря] 1883

Милая моя голубушка Паня! Спасибо за письмо твоё; оно доставило мне самое искреннее удовольствие. Какая ты милая, что будучи больна и расстроена, всё-таки написала.

Теперь для меня разъяснились загадки, почему так долго я ничего не знал про приезд Тани. Дело в том, что Модест уже давно решил взять её с собой, — но не говорил мне ничего в Петербурге, чтобы напрасно ранее времени не тревожить меня, и я до самого появления Тани ничего и не подозревал. Само собой разумеется, что я был очень неприятно поражён неожиданным появлением её в Париже, но что же делать! Модест поступил как следует поступать такому хорошему и доброму человеку. Пока есть ещё время, нужно сделать всё возможное, чтобы избавить её от морфина, и так как в Париже есть знаменитый Шарко, который может спасти её и окончательно отучить от морфинного отравления, то и следовало попытаться полечиться у него. Сегодня Модест повезёт Таню к этой знаменитости, и от его приговора зависит дальнейшее наше заграничное пребывание. Если он захочет следить за ней, то придётся остаться здесь долго, если же он посоветует теплили климат и тишину, то поедем в Италию. Во всяком случае скажи Анатоше, чтобы продолжал адресовать сюда, ибо если и уедем, то письма перешлют. Таня чувствует себя относительно хорошо; Париж очень ей нравится, и вид его улиц, магазинов и вообще парижского блеска оживил её несколько. Мы с Модестом почти ежедневно в театре, так что я даже несколько утомился от вечного сидения в духоте театральной. Занятия свои продолжаю по-прежнему, вообще в этом отношении приезд Тани нисколько не стеснит меня. Но, разумеется, уж не будет того душевного спокойствия, которым я наслаждался до неё. Что делать, нельзя без тревог и огорчения жизнь прожить. Зато что будет за счастие, если она выздоровеет. Дай Бог тебе, родная моя, легко перенести предстоящее. Господи, сколько мне радости принесёт маленькое существо, скрывающееся у тебя покамест в своём миленьком уголочке. Дачу или избу нанимайте непременно. Совершенно полагаюсь на твой и Толин выбор. Целую крепко твои ручки и Анатошу в губы.

Твой,

Paris
12/31 January 1883

My dear golubushka Panya! Thank you for your letter; it brought me the most sincere pleasure. How sweet of you that, even while being poorly and upset, you still wrote.

Now the mystery of why I knew nothing about Tanya's arrival for so long has become apparent to me. The fact is that Modest decided ages ago to bring her with him, but he didn't tell me anything of this in Petersburg, so as not to worry me unnecessarily beforehand, and until Tanya appeared I didn't suspected a thing. It goes without saying that her unexpected appearance in Paris was an unwelcome surprise for me, but what's to be done! Modest did what such a good and kind person ought to do. While there's still time, everything possible must be done to rid her system of the morphine, and since Paris has the famous Charcot, who could be her salvation and finally treat her morphine poisoning and, then we must seek treatment from him. Modest will be taking Tanya to this renowned figure today, and the future of our journey abroad depends on his verdict. If he wants to supervise her, then we'll be obliged to remain here for a while, but if he recommends a warm climate and peace and quiet, then we'll go to Italy. In any case, tell Anatosha to keep sending letters here, because even if we leave, the letters will be sent on. Tanya is feeling relatively well in herself. She likes Paris very much, and the sight of its streets, shops and the general Parisian splendour have revived her somewhat. Modest and I are at the theatre almost every day, so much so that I'm even rather tired of endlessly sitting in a stuffy theatre. I'm carrying on working as before, and generally Tanya's arrival won't hinder me in the least in this respect. But, naturally, I won't have the peace of mind that I enjoyed beforehand. What's to be done? Life cannot be lived without anxiety and grief. But what happiness there will be if she recovers! May God grant you, my dear, the strength to bear with ease what is to come. Lord, how much joy the little creature hiding in your little corner will bring me. You should certainly rent a dacha or a cottage. I'm relying completely on your and Tolino's choice. I kiss your hands and Anatosha hard on the lips.

Yours,