Letter 2226
| Date | 18 February/2 March 1883 |
|---|---|
| Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
| Where written | Paris |
| Language | Russian |
| Autograph Location | unknown |
| Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 66 |
| Notes | Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Толичка! Уж больше недели не пишешь ты, а мы с нетерпением ждём известий, ибо любопытно знать, что и как с Паней? Каков ребёнок? Какова кормилица и т. д. У нас ничего нового, за исключением присутствия при Тане Лиз[аветы] Мих[айловны]; каковое присутствие есть сущее благодеяние, ниспавшее на нас с неба. Нельзя себе представить человека более подходящего для должности компаньонки при Тане. Мы теперь гораздо покойнее и чередуемся с Модестом: один день я езжу к Тане, другой день он. Что касается лечения, то оно подвигается, т. е. дозы морфина постепенно уменьшаются, и Таня переносит это довольно хорошо. Весна медленно шаг за шагом приближается, — но она вообще не имеет здесь той прелести, как у нас, ибо наша сразу, каким-то волшебством появляется. Модест оказался самым отчаянным театралом; положительно, дня он не может провести без театра. Я очень рад этому, ибо действительно в Париже нельзя долго прожить той тихой, однообразной жизнью, какую мы вели в Италии. Здесь нужно развлекаться и рассеиваться, иначе очень скоро становится скучно. Магазины, бульвары, улицы, блеск, шум — всё это прелестно на 2 недели, не больше; потом все это делается банальным и перестаёт занимать, а с другой стороны и дома не сидится, приятно, когда слышишь грохот улицы. Итак, лучше всего театр; но я всё-таки чаще сижу дома, чем бываю в театре, ибо, к сожаленью, настолько стар, что театральная страсть значительно во мне потухла. Какой милый Пётр Иванович: на днях прислал мне ещё успокоительную телеграмму насчёт Алёши. Что-то мой бедненький солдатик поделывает? Знаешь, Анатоша? Что лучше будет, если ты не возьмёшь для меня дачу заранее, ибо ещё Бог знает, как я справлюсь с деньгами. Во всяком случае, если не у себя, то у вас, но с вами поживу летом. Когда приеду, увидим, можно ли будет мне самостоятельно устроиться. Обязательное пребывание в Париже и то обстоятельство, что у Тани денег нет, а у Левы просить невозможно, изменило все мои финансовые расчёты, но это между нами, и, ради бога, Леве ни слова, если его увидишь. Прости, голубчик, что пишу мало. Нужно ехать к Тане. |
Tolichka! You haven't written in more than a week, but we're impatiently waiting for news, because we're curious to know how Panya is doing? What is the child like? Have you found a wet nurse, etc.? We haven't much news, except that Lizaveta Mikhaylovna is here with Tanya; her presence is a true godsend that has fallen upon us from heaven. It's impossible to imagine a person more suited for the position of Tanya's companion. We are far more at peace, and I'm taking it in turns with Modest; one day I visit Tanya, the next he goes. As regards the treatment, it is coming along, i.e. the morphine doses are gradually decreasing, and Tanya is bearing it quite well. Spring is slowly approaching step by step, but it doesn't have the same charm here as it does with us, because ours appears immediately, as if by magic. Modest has turned out to be the most desperate theatregoer; he positively cannot spend a day without the theatre. I'm very glad about this, because it is actually impossible in Paris to live the quiet, monotonous life that we led in Italy for very long. You have to amuse and distract yourself here, otherwise it very quickly becomes tedious. The stores, boulevards, streets, brilliance, noise — this is all charming for 2 weeks, no more; then it all becomes banal and ceases to be engaging, but on the other hand you cannot just sit at home; there's something pleasant about hearing the din of the street. So, the theatre is best of all; but I still sit at home more often than I go to the theatre, because, unfortunately, I'm so old that my theatrical passion has waned significantly. How nice is Pyotr Ivanovich; the other day he sent me another reassuring telegram about Alyosha. Has my poor little soldier been up to something? Do you know what, Anatosha? It might be better if you didn't take the dacha for me in advance, because God knows how I'll manage with the money. In any case, if not at my place, then at yours, but I'll be living with you in the summer. When I come, we'll see if it's possible me for to settle somewhere on my own. Having been obliged to stay in Paris, and the fact that Tanya has no money and it's impossible to ask Lev, has changed all my financial calculations — but this is between us, and for God's sake don't say a word to Leva if you see him. Sorry, golubchik, for not writing much. I need to go to Tanya. |
