Letter 2269

Date	20 April/2 May 1883
Addressed to	Natalya Plesskaya
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Moscow (Russia): Russian State Archive of Literature and Art (ф. 905)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 365–36 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 130

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж 20 аnр[еля] Наточка, хорошая, милая! Завтра четверг; я уж заранее знаю, что как только встану мне подадут письмо Ваше, и сердце моё заранее радуется. Хочу Вас поблагодарить за все Ваши милейшие, чудные письма, которые составляли во время всего моего парижского пребывания величайшую отраду. Только совестно, что Вы исписываете ради меня целые дести почтовой бумаги, а я Вам в кой-то веки один листик напишу. Простите, толстый человек! Уж я не знаю, как и отчего это установилось, но чувствую, что Вы не сердитесь на меня. Теперь, вероятно, я скоро уеду в Россию, и будущее для меня покамест так темно, что не знаю. куда Вас просить адресовать письма, и потому покамест не дам Вам точного адреса, не пишите мне вовсе. Когда в Каменку попаду, — ей Богу не знаю. Знаю одно только, что часто думаю о Каменке, вздыхаю иногда о своей комнатке и о всех каменских обитателях и иногда смертельно хочется вдруг там очутиться, напр[имер], за чайным столом, чтобы Ната в белом дезабилье петровский чай готовила, чтобы мальчики тут суетились, чтобы Лысый мешал мне газету читать, чтобы потом длинная Талья пришла пить мои опитки и упрекать Вас за это, и т. д. и т. д. Авось всё это опять будет, а когда — не знаю. Здесь ничего нового и особенного не происходит. Про Таню не пишу, ибо все, что интересно, она сама пишет. Погода стоит все время плохая, все настоящей весны нет, напр[имер], сегодня так холодно, что в теплом пальто нужно ходить. Я всю эту зиму много работал. Опера моя почти кончена; здоровье, слава Богу, хорошо. Какой милый Модя: представьте, что он мне каждый день пишет. Сначала я очень скучал па его отъезде, — теперь ничего, привык. Туся моя толстая, простите, что так мало и неинтересно пишу. Хотелось только выразить Вам благодарность и дружбу, которая никогда Вам не изменит. Поцелуйте крепко Саню, длинную Талью, Верушу c супругом и дочерью, Анну, мальчуганов, если они ещё там, и всех вообще. Мисс Иствуд кланяйтесь и милому Лысому. Ваш П. Чайковский

Paris 20 April Good, dear Natochka! Tomorrow is Thursday; I already know in advance that as soon as I rise, your letter will be handed to me, and my heart leaps at the prospect. I want to thank you for all your sweet, wonderful letters, which have been my greatest joy during my whole stay in Paris. It's just a shame that you fill dozens of pieces of notepaper with writing for my sake, while I occasionally write you the odd sheet of paper. Sorry, plump one! I do not know why and how this happened, but I don't feel that you are angry with me. Now I'll probably soon be leaving for Russia, but my future plans are so opaque that I don't know where to ask you to address your letters, and so until I give you the exact address, don't write to me at all. As to when I'll make it to Kamenka — God knows. I just know that I often think about Kamenka: sometimes I'll sigh about my little room and about all the residents of Kamenka, and sometimes I so desperately want to suddenly find myself there, for instance, at the tea table, where Nata in a white dress, is preparing Petya's tea, where the boys are making a racket, where Baldy would stop me from reading the newspaper, where tall Talya would come to drink my drinks and tell you off, etc. etc. Perhaps all this will happen again — but I don't know when. Nothing new or special is happening here. I'm not writing about Tanya, because she writes herself about everything of interest. The weather has been bad the whole time, and it's not truly spring: for example, it's so cold today that you need to wear a warm coat. I've been working hard this whole winter. My opera is almost finished; my health, thank God, is good. How sweet is Modya: just imagine that he writes to me every day. I missed him very much when he first left, but now it's fine, I'm used to it. My plump Tusya, forgive me for writing so little and uninterestingly. I just wanted to express my gratitude and friendship to you, which will never change. Give a big kiss to Sanya, tall Talya, Verusha with her husband and daughter, Anna and the boys, if they are still there, and everyone in general. Give my regards to Miss Eastwood, and to dear Baldy. Yours P. Tchaikovsky