Letter 2410

Date	14/26 January 1884
Addressed to	Ivan Vsevolozhsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): Russian State Historical Archive (ф. 652, оп. 1, д. 608, л. 3–4)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 294–296

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Ваше Превосходительство милостивый государь Иван Александрович! Прежде чем высказать повод, побудивший меня написать настоящее письмо, позвольте мне изложить мнение моё касательно одного вопроса, неудовлетворительное разрешение коего причинило недоразумение, неприятным образом на моем артистическом самолюбии отозвавшееся. В действующем ныне уставе о вознаграждении авторов, произведения коих исполняются на императорских сценах, имеется, между прочим, правило, по которому авторы трёхактный опер получают поспектакльное вознаграждение меньшее, сравнительно с авторами, перу коих принадлежат оперы четырёх и пятиактные. Вышеозначенные правила придуманы и формулированы, по всей вероятности, лицами, близко стоящими к сфере драмы и комедии, но чуждыми музыкальной отрасли драматического искусства, — опере. Составители этих правил установили совершенно правильное различие между поспектакльным вознаграждением за трёхактную драму и комедию и таковым же за четырёх или пятиактную. Нельзя составить драматические спектакль из одной пьесы в трёх деиствиях: необходимо дополнить программу одним или двумя водевилями в одном действии. Не то на оперной сцене. Здесь сплошь и рядом даются спектакли, состоящие из одной трёхактной оперы. Разделение оперы на три действия ещё не значит, что она недостаточно продолжительна для целого спектакля или что автор потратил на неё менее труда и таланта, чем если бы она была разделена на четыре действия. Если целить труд автора оперы по числу действий, то выйдет, что мы должны такие образцовые оперы как, напр[имер], «Дон Жуан» Моцарта или «Севильский Цирюльник» Россини (которые обе разделены на 2 действия), ставить бесконечно ниже любой пятиактной оперы начинающего автора. На основании той 'же несправедливой оценки всё оперы Вагнера (по принципу делившего все свои оперы на 3 действия) или «Демон» Рубинштейна, — подлежали бы меньшей оплате, чем произведения заурядного автора, разделившего свою оперу на четыре действия. Очевидно, принцип, лежащий в основе подобной оценки, в высшей степени несправедлив. Всякие оперы, наполняющие собой целый спектакль, на сколько бы действий они не делились, должны оплачиваться равномерно. Ничего нет легче для автора, распланировавшего первоначально оперу свою на три действия, как разделить её ради увеличения платы на большее число действий, и если он погонится за теми процентами, которых на основании ныне действующего правила, лишён, то не преминет, хотя бы в ущерб интересу артистическому, изуродовать своё произведение. Но не таково положение артиста — автора, который ставит выше цели эстетические, чем материальные. Он будет держаться того деления на действия, которое вызывается художественною сущностью его произведения, а не размерами платы. Однако же дабы примирить нарушенную правилами справедливость с требованиями абсолютно правильной оценки своего труда, он, вооружённый вышеизложенными неоспоримо внушительными аргументами, может довести до сведения властей о явной несообразности порядков, отзывающихся и на его-материальном интересе. Так именно я и поступил и вправе был ожидать если не немедленной отмены вышеупомянутого правила, то, по крайней мере, внимательного отношения к моей претензии и, в случае решительного отказа, разъяснения причин, по которым признано неудобным удовлетворить мою почтительную просьбу. Однако ж вместо ответа я получил лишь уведомление, в коем контора императорских московских театров объявляет мне, что «Его сиятельство, г[осподин] министр двора изволил приказать отклонить моё ходатайство». Чувствую себя очень польщённым, питаю живейшую благодарность к Дирекции императорских театров за готовность, с которой она приняла к постановке мою оперу. Но эти благодарные чувства не могли заглушить во мне голоса затронутого артистического самолюбия. Я указал на вкравшуюся в устав о вознаграждении авторов несправедливость и просил исправления её. Мне отвечали как человеку, выпрашивающему незаслуженную милость. Мне было бы желательно, чтобы Ваше превосходительство при случае заявили г[осподину] Министру императорского двора о содержании этого письма. Покорнейше прося Вас принять уверение в глубоком уважении моем, имею честь быть Вашего превосходительства покорнейший слуга, П. Чайковский Москва, 14 января 1884 г[ода].

Your Excellency Gracious Sir Ivan Aleksandrovich! Before expressing the reason that prompted me to write this letter, permit me to set forth my opinion regarding one question, the unsatisfactory resolution of which was the result of a misunderstanding that has had an adverse effect on my artistic pride. In the current regulations concerning the remuneration of authors whose works are performed on the Imperial stages, there happens to be a rule according to which the authors of three-act operas receive less remuneration per performance, as compared to the authors of four and five-act operas. The aforementioned rules were devised and formulated, in all likelihood, by people close to the spheres of drama and comedy, but alien to the musical branch of dramatic art — the opera. The compilers of these rules established a completely proper distinction between the performance remuneration for a three-act drama or comedy, and the same thing in four or five acts. It is impossible to create a dramatic spectacle out of one play in three acts; it is necessary to supplement the programme with one or two vaudevilles in one act. This is not so on the operatic stage. Here, performances consisting of a single three-act opera are frequently performed. Dividing an opera into three acts does not mean that it is of insufficient duration for a whole performance, or that the author expended less effort and labour upon it than if it were divided into four acts. If we rate the work of an opera author according to the number of acts, then it turns out that such consummate operas as, for example, Mozart;s "Don Giovanni" or Rossini's "The Barber of Seville" (both of which are divided into 2 acts), must be rated infinitely lower than any five-act opera by a novice author. On the basis of the same unfair assessment, every opera by Wagner (whose operas are principally divided into 3 acts) or Rubinstein's "The Demon" would be subject to less payment than the works by an commonplace author who divided his opera into four acts. Obviously, the principle underlying such an assessment is unjust to the utmost degree. All operas which constitute a whole performance, no matter how many acts they are divided into, should be rewarded equally. There is nothing simpler for an author who originally planned his opera in three acts, to divide it into a greater number of acts for the sake of increasing the fee, and if he goes in pursuit of those percentages, which on the basis of the currently existing rule, he is deprived of, then he shall not fail to mutilate his work, even if it were to the detriment of artistic interest. But this is not the position of an artist — an author, who places aesthetic goals higher than material ones. He will adhere to the divisions in to acts that are determined by the artistic essence of his work, and not by the size of the payment. However, in order to reconcile this violation of justice with the requirements for an absolutely fair assessment of his work, he, armed with the aforementioned undeniably imposing arguments, can bring the attention of the authorities to the clear inconsistency in the rules, which also affects his material interests. This is exactly what I did, and I had the right to expect, if not an immediate abolition of the aforementioned rule, then at least careful attention to my claim, and in the event of a firm refusal, an explanation of the reasons why it was considered inconvenient to satisfy my respectful request. However, instead of an answer, I only received a formal notice in which the office of the Imperial Theatres in Moscow informed me that "His Excellency, the Minister of the Court, has deigned to order the rejection of my petition". I feel most flattered and experience the keenest gratitude towards the Directorate of the Imperial Theatres for the readiness with which they accepted my opera for production. But these grateful feelings cannot subdue the voice of my injured artistic pride. I indicated an injustice that had crept into the rules for the remuneration of authors and asked for it to be corrected. They answered me as if I were a person begging for an undeserved favour. I should like Your Excellency to have occasion to inform the Minister of the Imperial Household about the contents of this letter. Humbly asking you to accept the assurance of my deep respect, I have the honour to be Your Excellency's most humble servant, P. Tchaikovsky Moscow, 14 January 1884.