Letter 2526

Date	1/13 August 1884
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Skabeyevo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1748)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 414–415 (abridged)

Text and Translation

The ellipses (...) indicate parts of the letter which have been omitted from all previous publications of this letter, and which it has not yet proved possible to restore from other sources.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Скабеево 1-го августа Помню, Модичка, что ты говорил мне, что в среду нужно писать, чтобы письмо пришло в воскресенье; сегодня среда, но, кажется, я всё-таки опоздаю, ибо в почтовый вагон письмо не попадёт раньше завтра. Неаккуратность моя произошла оттого, что я ездил на сутки в Москву. Сюиту отдал, и уже гравируется. Весь день пребывания в Москве был посвящён неистовому кутежу: завтракал с Юргенс[оном], Толей и Баталиной в «Славянск[ом] базаре», обедал в «Эрмитаже» С теми же и Ларошем, потом были в саду «Эрмитаж». Кутить было совсем не так весело, как издали казалось, а по окончании его неприятно, ибо жаль вылетевших в огромном количестве денег. Но всё-таки, как только ты приедешь, мы с Ларошем поедем тебя встретить в Москву и опять будем кутить. Я возвратился сюда с запасом нотной бумаги массы четырёхручных аранжементов для игры в 4 руки с Ларошем; и книг также привёз и надеюсь деятельно и приятно провести время. К сожалению, погода ужасная. Вчера лил нескончаемый дождь, а сегодня холодно как в конце октября. Тем не менее я продолжаю восхищаться местностью. Сейчас, когда я писал предыдущие строчки, из окна моего мне представлялось очаровательное зрелище крестного хода из церкви к реке на освящение воды. Эта процессия на прелестном зелёном фоне лугов и леса была восхитительна. Бедный Толя должен почти всю неделю остаться в Москве сегодня ночью у него должен был быть обыск по политическому делу. Он волновался и боялся и это волнение и страх сообщились и мне, и я несколько беспокоюсь. Вообще бедный Толя более чем когда-нибудь ненавидит свою службу, — да оно и понятно. Гнев мой на Лароша, о коем я упоминал в предыдущем письме прошёл. [...] У нас завёлся порядок после ужина читать громко рассказы Maupassant, которые восхищают Паню. Танюша очаровательна. Модя, прости голубчик, я только сегодня распорядился о высылке тебе 50 р[ублей] Ради Бога, не сердись, — это с моей стороны непростительная рассеянность. С Алёшей я очень en froid по денежному поводу. Расскажу при свиданьи. Целую тебя, голубчик, а также Николашу моего милого. Ник[олаю] Ник[олаевичу] поклон. Твой П. Чайковский

Skabeyevo 1st August I recall, Modichka, that you told me I needed to write on Wednesday so that the letter would arrive on Sunday; today is Wednesday, but I think it will be late all the same, because the letter won't make it to the post train before tomorrow. My unpunctuality was due to the fact that I went to Moscow for a day. I handed over the suite, and it's already being engraved. The entire day I stayed in Moscow was devoted to unbridled carousing; I had lunch with Jurgenson, Tolya and Batalina at the "Slavonic Bazaar", dinner at the "Hermitage" with the same people and Laroche, then we went to the "Hermitage" garden. The carousing wasn't nearly as fun as it seemed from afar, and it was unpleasant afterwards, because of the shame of frittering so much money away. But all the same, as soon as you arrive, Laroche and I shall go to meet you in Moscow and carouse again. I returned here with a supply of music paper, a mass of piano duet arrangement to play in 4 hands with Laroche; and I also brought books, and hope to spend my time actively and pleasantly. Unfortunately, the weather is awful. Yesterday it rained incessantly, and today it's as cold as the end of October. Nevertheless, I'm still delighted by the surroundings. Just as I wrote the previous lines, from my window I could se the charming spectacle of a procession of the cross from the church to the river, for the blessing of the water. This procession against the lovely green background of the meadows and woods was delightful. Poor Tolya must remain in Moscow for almost the whole week; he was due to be searched tonight for a political case. He was worried and afraid, and these worries and fears were imparted to me, and I am somewhat worried. Generally, poor Tolya hates his service more than ever — and this is understandable. My fury at Laroche, which I mentioned in my previous letter, has passed. [...] We have fallen into a routine of reading Maupassant's stories aloud after supper, which delights Panya. Tanyusha is charming. Modya, forgive me, golubchik — I only today gave instructions to send you 50 rubles. For God's sake don't be angry — this is unforgivable absentmindedness on my part. I am very en froid with Alyosha regarding a financial matter. I'll tell you when we meet. I kiss you, golubchik, and also my dear Nikolasha. I bow to Nikolay Nikolayevich. Yours P. Tchaikovsky