Letter 2760

Date	31 August/12 September 1885
Addressed to	Wladyslaw Pachulski
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Washington (District of Columbia, USA): The Library of Congress, Music Division
Publication	Советская музыка (1959), No. 12, p. 71–72 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 137–138

Text

Russian text (original)

с[ело] Маиданово 31 авrуста 1885 Многоуважаемый Владислав Альбертович! Получил разом письмо Ваше из Эмса и письмецо из Нидервальда. Полагаю, что теперь Вы уже в Бел эр, и пишу Вам туда. Очень полезно и хорошо для Вас, что Вы имели возможности прослушать свои вещи, исполненные порядочным оркестром. Сокрушаюсь о том, что Вам пришлось кое в чем разочароваться, — но такие разочарования суть удел всякого стремящегося к совершенствованию артиста, и без них никто не обходился. Ваше намерение учиться искусству оркестровать у классиков я очень одобряю. Да и вообще полезно в наше время, когда музыка так далеко ушла от первоначальной простоты и ясности идеи и формы, возвращаться к старине и стараться проникнуться духом трезвости великих прежних мастеров. Я несколько беспокоюсь о том, как разрешится вопрос о приглашении Вашего брата в число консерваторских преподавателей. На днях, 27-го числа, было заседание дирекции Муз[ыкального] общ[ества]. Я сказал на этом заседании, что, если не ошибаюсь, Консерватория нуждается в фортепьянном преподавателе и что лучше всего было бы взять бывшего ученика Консерватории, талантливого, трудолюбивого и знающего, и что я с своей стороны очень бы рекомендовал Вашего брата. Никто из дирекции не имел ничего возразить против личности его, но Танеев сказал, что, по его мнению, Ваш брат может считаться кандидатом на адъюнктское место, но теперь не может быть приглашён потому, что не встречается в том надобности, так как в прошлом году у некоторых преподавателей­ было всего по одному или по два ученика, напр[имер]: Едличка, г[оспо]жа Воскресенская и т. д. , Тут я сообразил, что поступил несколько легкомысленно, дав почти положительное обещание устроить Вашего брата в Консерваторию. Оказывается, что ему предлагали место в Одессе и что он отказался, надеясь на место в Москве. Так как из списка учеников и распределения часов преподавания я убедился, что действительно в новом преподавателе нужды пока нет, то мне осталось одно средство: просить, чтобы в виде особого одолжения, дабы почти решительно данное мною слово не было скомпрометировано, — Вашего брата всё-таки пригласили. Тогда Танеев обещал мне в имеющем состояться Художественном совете предложить членам его, чтобы Ваш брат был избран и предложен, а затем дирекция в заседании своём 6-го сентября рассмотрит предложение Худож[ественного] совета. Не знаю, чем все это кончится, но если бы почему-либо оказалось покамест невозможным, чтобы Генрих Альбертович сделался членом преподавательского совета Консерватории, — то прошу Вас быть уверенным, что я сделал все возможное для достижения цели и что мне наверное более не• приятно, чем кому бы то ни было, что я не имел возможности исполнить желание Надежды Филаретовны. Однако ж вопрос теперь поставлен так, что я надеюсь на хороший: исход. Консерватории и дирекции М[узыкального] о[бщества] неловко при настоящем положении вещей отказать мне в том, чего я прошу в виде особого одолжения. Едва ли возможно мне будет остаться в Дирекции в случае, если они откажут. Все это я пишу Вам не для того, чтобы похвастаться своими хлопотами, а чтобы предупредить на случай неудачи и дабы Вы и Надежда Филаретовна знали, что я в самом деле сделал все, что от меня зависело. Здоровье моё теперь хорошо, хотя состояние нервов всё-таки напряженное. Симфония приближается к концу. Вам я советую быть поклассичнее, а сам в этой симфонии был чрезвычайно неумерен в выборе оркестровых средств. Кажется, нет ни единого из существующих на свете инструментов, который бы не фигурировал в моей партитуре. Сегодня же я пишу Надежде Филаретовне, но прошу Вас; добрейший Владислав Альбертович, пока рука Н[адежды] ф[иларетовны] не выздоровеет совершенно, писать мне от времени до времени о том, как Вы живете. Мне приятно было бы, чтобы Н[адежда] Ф[иларетовна] не утруждала себя письмами, пока вполне не выздоровеет. Искренно преданный Вам П. Чайковский