Letter 2791

Date	11/23 October 1885
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 950)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 76–77 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 383–385 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 170–172

Text

Russian text (original)

с[ело] Майданово 11 окт[ября] 1885 г[ода] Милый, дорогой друг мой! Получил сегодня перевод и письмо Ваше. Благодарю Вас от глубины души и извиняюсь за хлопоты, причинённые процедурой перевода. Как мне завидно было, читая в письме Вашем о превосходной погоде и о том, как Вам хорошо в Вélair, и в то же время радуюсь до крайности, что наконец Вы дождались столь нужного Вам тепла. Вполне же я буду покоен за Вас, когда, Бог даст, Вы всё-таки попадёте во Флоренцию. А здесь уж давно осень; холодный северный ветер нескончаемо дует и по ночам воет в трубе. Не скажу, чтобы это не имело известной прелести, особенно когда живёшь в таком уютном прелестном домике, как мой, — но зато мои ежедневные двухчасовые прогулки не особенно приятны. Ещё, что мне несколько отравляет удовольствие гулять, — это здешний народ и его образ жизни. Избы в здешней деревне самые жалкие, маленькие, тёмные; духота в них должна быть ужасная, и когда вспомнишь, что они восемь месяцев должны прожить в этой темноте и тесноте, — сердце сжимается. Не знаю почему, но народ здесь особенно бедный. Земля по разделу с помещицей им досталась ужасная — голый песок; лесу нет вовсе, заработка никакого, так что большинство бедствует. Между тем, и это всего замечательнее, все они и старики, и взрослые, и дети имеют вполне счастливый и довольный вид; нисколько не жалуются на горемычную судьбу свою, и, чем менее они высказывают недовольства жизнью, тем более я их жалею и умиляюсь над смирением и долготерпением русского народа. У детей удивительно симпатичные лица. Школы нет, ближайшая школа отстоит на расстоянии 6 вёрст. Жалко смотреть на этих детей, обречённых жить материально и умственно в вечном мраке и духоте. Хотелось бы что-нибудь сделать, и чувствуешь своё бессилие. Вот; с этой стороны жизнь в русской деревне непривлекательна. Какая бездна разделяет нашего мужика и его быт от Ваших соседей-фермеров, от французского поселянина! А впрочем, мне лично живётся по-прежнему очень хорошо в моем до крайности симпатичном домике; настолько хорошо, что нередко в течение дня мне приходит в голову, что, как бы современные пессимисты ни отрицали возможность счастия, — я могу служить живым опровержением этой якобы аксиомы, ибо я в самом деле счастлив в своём отшельничестве потолику, поколяку счастие доступно человеку. Быть свободным и иметь свой собственный приют — вот чего я всегда желал, и это имею, — значит, я счастлив. Желать большего было бы безумием и неблагодарностью. Юргенсон в последнее время действительно уронил своё значение серьёзного издателя, преследующего не торгашеские, а более почтенные цели. Представьте себе, милый друг, что он летом купил все издания фирмы Бернарда (за 45 тысяч), а эта фирма кроме модных, отчаянных пошлостей никогда ничего не издавала. Теперь то и дело он объявляет о продаваемой им дряни. Между тем, покупка эта ещё, Бог знает, когда окупится, а теперь дела его в самом плачевном положении, и обстоятельство это неожиданным образом неприятно отразилось и на мне. Когда-нибудь я расскажу Вам это. Насчёт высшего значения симфонической и камерной музыки в сравнении с оперой я скажу ещё следующее. Воздерживаться от писания опер есть своего рода геройство, и в наше время такой герой имеется: это Брамс. Кюи в одной статье своей совершенно верно сказал недавно, что как человек, как художник, преследующий только высшие цели, Брамс достоин уважения и удивления. К сожалению, его творческий дар беден и не соответствует широте его стремлений. Тем не менее, он герой. Во мне этого геройства нет, и сцена со всей её мишурой всё-таки привлекает меня. Через неделю я отправляюсь на 3 дня в Москву и оттуда в Каменку на празднование серебряной свадьбы. Вернусь около 10 ноября. Будьте счастливы и здоровы, дорогой, бесценный друг мой. Благодарю Вас ещё раз за всё; никогда ни на минуту не забываю я, кому после Бога обязан тем счастьем, о котором я писал выше. Всем Вашим шлю приветствия. Ваш П. Чайковский Banque de commerce privé есть не Купеческий банк, а Частный Коммерческий. Как видите, перевели они название совершенно правильно. Из календаря вижу, что банк этот находится, однако ж, в Петербурге, а не в Москве. Но я думаю, что и в Москве можно будет дисконтировать перевод.