Letter 2813

Date	19 November/1 December 1885
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1788)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 339 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 195 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 335 (English translation; abridged)

Text and Translation

The ellipses (...) indicate parts of the letter which have been omitted from all previous publications of this letter, and which it has not yet proved possible to restore from other sources.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

19 ноября 1885 Майданово Милый мой Модя! Получил ли ты моё маленькое письмо о визите к Федотовой? Надеюсь, что да. Если же нет, то знай, что я был и что сия важная особа отклоняет от себя роль Лиз[аветы] Ник[олаевны], если ты не переделаешь конца. Для переговоров же с Ермоловой я бы желал, чтобы ты сам приехал, — кстати, и меня в Майданове навестил. Я устал от Москвы до невозможного и страшно рад был вернуться сюда. Каменские вещи все пришли, книги расставлены, портреты развешаны, и теперь стало ещё уютнее прежнего, но холодно. Оказывается, что Новичиха ужасно врала, утверждая, что здесь очень тепло; совершенно напротив. О последних днях в Каменке скажу только, что чем дальше, тем больше я радовался, что не живу и не буду жить с ними. Последнее же впечатление было просто отвратительное. На станции Лев Васильевич нанёс бедному Грише Сангурскому, пришедшему меня провожать, обиду, совершенно незаслуженную. Расскажу подробности при свидании. А эта Таська, что это за противная, злая девчонка! Как она была этому рада! Господи! что только там творится, — уму непостижимо. Но писать обо всем было бы слишком долго. В Москве я имел много неприятных и скучных часов, — но были и приятные. Концерт Зилоти, концерт Муз[ыкального] общ[ества] (без моих сочинений) и квартетный сеанс доставили мне громадное удовольствие, должно быть оттого, что уж очень давно я не слышал чужой хорошей музыки. Об опере ни слуху, ни духу. «Корделию» ещё не начинали репетировать, и я почти уверен, что моя опера вовсе не пойдёт в нынешнем сезоне. [...] Ларош внушает в теперешнем состоянии физическое отвращение (ибо он весь покрыт подозрительной сыпью) и вместе жалость (ибо страшно похудел). Читал ли ты его превосходную, в литературном отношении, статью о «Снегурочке» в «Русском вестнике»? Каков хвалебный хор петербургской прессы по поводу «Корделии»? Курьёзно. До свиданья, голубчик. Пиши или приезжай. П. Чайковский

19 November 1885 Maydanovo My dear Modya! Did you receive my short letter about visiting Fedotova? I hope so. If not, then know that I was there and that this important personage is turning down the role of Lizaveta Nikolayevna, unless you change the ending. For negotiations with Yermolova, I should like you to come yourself — on the way you can also visit me in Maydanovo. I was impossibly tired from Moscow, and awfully glad to return here. All of the things from Kamenka had arrived, the books had been arranged, the portraits hung, and now it has become even cosier than ever, but cold. It turns out that Novichikha was lying terribly when she claimed that it was very warm here; it's altogether the opposite. As for the last days at Kamenka, I'll say only that the longer it went on, the more glad I was that I do not live, and shall not be living, with them. My last impressions were simply horrible. At the station Lev Vasilyevich gave poor Grisha Sangursky, who came to see me off, a completely undeserved insult. I'll tell you the details when we meet. And what a horrid, evil girl this Taska is! How glad she was about it! Lord! The goings on there are beyond comprehension. But it would take too long to write about everything. I had many unpleasant and tedious hours in Moscow — but there were also pleasant ones. Ziloti's concert, the Musical Society concert (without my works) and the quartet session afforded me enormous pleasure, probably because it had been a very long time since I'd heard good foreign music. There's not a whisper about my opera. They haven't even started rehearsing "Cordelia", and I'm almost certain that my opera won't be on at all this season. [...] In his current state, Laroche causes physical revulsion (because he's covered in a suspicious rash) and at the same time, pity (because he's lost so much weight). Have you read his excellent article, in literary terms, about "The Snow Maiden" in the "Russian Herald"? Why are the Petersburg press singing the praises of "Cordelia"? Curious. Until we meet, golubchik. Do write or come. P. Tchaikovsky