Letter 3103

Date	14/26 November 1886
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1829)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 140–141 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 369 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 505–506 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 366–367 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

14 ноября 1886 г[ода] Милый мой Модя! Не везёт мне в нынешнем году в Майданове. Я думал найти здесь покой и совершенное довольство, — но с первого же дня работы у меня возобновилась та головная боль, от которой я убежал в Петербург месяц тому назад. Кроме того, решительно не знаю почему, у меня сделался ужасный понос, и вчера появилась такая боль в кишках, что я решился принять для очищения желудка и кишок здоровую порцию касторового масла. Всю ночь был в жару и бредил, но касторовое масло прекратило болезнь, и сегодня я чувствую только слабость. Голова легка, и с завтрашнего дня опять принимаюсь за работу, хотя буду работать умеренно и не насилуя себя нимало. Конечно, все это нервы и пустяки, но не думаешь ли ты, что после «Чародейки» мне необходимо отдохнуть и не браться за балет для будущего сезона? Я думаю, что лучше, если я понемножку буду писать балет для сезона 1888-1889? Как ты думаешь? Благоразумнее кажется летом отдыхать и набираться сил. А ты всё-таки составляй сценариум «Ундины». А как здесь хорошо теперь. Погода, положим, серая, но ветра нет, гулять отлично, а главное эта божественная тишина! Сегодня я всю ночь не ложился в постель, а валялся на диване в кабинете (из-за касторки), иногда сладко грезил, как бывает в маленьком жару, а просыпаясь, наслаждался сознанием отдалённости от всякого жилья и города. Хотя завтра концерт Музык[ального] общ[ества] и меня зовут, но я ре­шился не ехать отчасти по нездоровью, а отчасти по причине какой-то болезненной антипатии к Москве, которую с некоторых пор я питаю. Как это странно! Очень интересно узнать, как «Гарольд»? Павловская телеграфировала мне, что после 3-го и 4 акта был фурор. Целую и обнимаю тебя и Количку. Твой, П. Чайковский Модинька! Первый листочек я писал сегодня утром, ещё не оправившись от лихорадочно проведённой ночи. Теперь я совершенно оправился, отлично пообедал и чувствую себя на­ столько бодрым, что уж не боюсь больше за «Ундину». Итак, все, что я писал насчет страха за то, что сил не хватит написать, оставь без внимания. Пиши сценариум, сговаривайся с Петипа и с Всеволожским, и «Ундина» мне так симпатична, что, мне кажется, я без труда напишу музыку к декабрю. Ведь это не спера. Лишь бы здоровым быть. Я чувствую себя в эту минуту превосходно. Голова совсем не болит, несмотря на массу писем, написанных сегодня. Пишу сидя в твоей комнате. Передо мной сад, деревья, обнажённые от листвы, снег, выпавший ночью, и замёрзший пруд. Освещение от заходящего солнца красноватое. Чудно. Целую тебя.

14 November 1886 My dear Modya! I'm having no luck at Maydanovo this year. I thought I would find peace and utter contentment here, but from the very first day of work I started with the same headache that caused me to flee to Petersburg a month ago. Besides this, I absolutely don't know why, but I have awful diarrhoea, and yesterday I had such pain in my insides that I decided to take a healthy dose of castor oil to cleanse my stomach and intestines. I was feverish and delirious the whole night, but the castor oil put a stop to the sickness, and today I merely feel weak. My head is easier, and tomorrow I'll set to work again, although in moderation add without straining myself at all. Of course, this is all nerves and nonsense, but don't you think that after "The Enchantress" I need to rest and not take on the ballet for next season? I think it would be better if I wrote the ballet steadily for the 1888-1889 season. What do you think? I think it more prudent to rest and gather my strength over the summer. But you can compile the scenario for "Undina" all the same. And how good it is here now. The weather is, let us say, grey, but there is no wind, it's splendid for walking, and the most important thing is this heavenly silence. I didn't go to bed all last night, but lay on the divan in the office (because of the castor oil), sometimes dreaming sweetly, as happens with a minor fever, and when I awoke, I enjoyed the knowledge that I was far away from any sort of town or dwelling. Although there is a Musical Society concert tomorrow, and they have invited me, I've decided not to go, partly because of ill health, and partly because of some morbid antipathy towards Moscow that I've been harbouring for some time now. Isn't this strange! I'm most interested to know how "Harold" fared? Pavlovskaya telegraphed me that there was a furore after the 3rd and 4th acts. I kiss and hug you and Kolya. Yours, P. Tchaikovsky Modichka! I wrote the first sheet this morning, still not having recovered from the feverish night I'd spent. Now I have thoroughly recovered, had a splendid dinner and feel so cheerful that I'm no longer worried about "Undina". So, pay no attention to everything I wrote about being afraid of not having enough strength to write. Write the scenario, negotiate with Petipa and with Vsevolozhsky, and I am so sympathetic towards "Undina" that I think I'll have no difficulty writing the music by December. This isn't boasting. Provided I'm well. At this moment I feel excellent in myself. My head isn't hurting at all, despite the mass of letters I've written today. I'm writing sitting in your room. In front of me is the garden, the trees bare of leaves, snow that fell during the night, and a frozen pond. There's a reddish light from the setting sun. Wonderful. I kiss you.