Letter 3222

Date	10/22 April 1887
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1842)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 88

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

10 апр[еля] [18]87 г[ода] с[ело] Майданово Милый Модичка! Я принял героическое решение сделать теперь же всю оркестровку 4-го действия. Чувствую, что ежели этой обузы я не спущу с плеч до отъезда, то мне путешествие будет просто невыносимо. Поэтому со вчерашнего числа я сел экстраординарным образом, т. е. начинаю работать часом раньше, кончаю часом позже, за обедом нарочно почти ничего не ем и не пью, чтобы быть в работе свежим, одним [словом] напрягаю себя насколько можно без ущерба для здоровья. Но писем писать в этом состоянии невозможно; поэтому недели две ты будешь получать от меня лишь записочки в несколько слов. Я решительно никому писать не буду, кроме тебя, Н[адежды] Ф[иларетовны] и Толи, и то только по 2 слова каждому. Боже мой, как у меня сердце болит за Кондратьева. По страху и ужасу, который я испытываю при мысли, что он умрёт, я вижу, что скверный исход его болезни произведёт на меня ужасное действие. Судьба так сложилась, что Н[иколай] Д[митриевич] для нас с тобой больше чем приятель и как бы самый близкий родной. Притом же это один из тех людей, которые особенно страстно прилеплены к жизни quand mème. Пожалуйста, сообщай мне о нем. И что это за Брайтова болезнь? то же, что сахарная, или нет? Праздники я провёл не один. У меня шесть дней прожил Кашкин, Сначала я тяготился им, а когда он уехал — жаль было. Танеев тоже ночевал три ночи. Где ты видел Сен-Санса? Радуюсь, что дело о Вашем житье в Боржоме решено. Не знаю, заедет ли Боб ко мне по дороге. Я писал ему и просил по возможности осчастливить меня своим прибытием. Боже мой, как я люблю Боба! и как он мил! Вурм писал мне сегодня про успех Панаевой. Очень рад. Целую, обнимаю. П. Чайковский

10 April 1887 Maydanovo village Dear Modichka! I've taken the heroic decision to do the orchestration the whole of the 4th act now. I feel that if I don't lift this weight off my shoulders before I leave, then the journey will be simply unbearable for me. Therefore since yesterday I've been sticking to an extraordinary routine, i.e. I'm starting work an hour earlier, finishing an hour later, I deliberately eat and drink almost nothing at dinner in order to be fresh for work — in short, I'm exerting myself as much as possible without damaging my health. But it's impossible to write letters in this state; therefore, for a couple of weeks you'll only be receiving notes with a few words from me. I'll be writing to absolutely no-one besides you, Nadezhda Filaretovna and Tolya, and then only a couple of words each. My God, how my heart aches for Kondratyev. From the fear and horror I feel at the thought that he might die, I can see that the horrible outcome of his illness will have an awful effect on me. Fate would have it that Nikolay Dmitryevich is not just a friend to us, but more like a member of our family. Moreover, he's one of those people who are especially attached to life quand mème. Please, tell me about him. And what is this Bright's Disease? Is it the same as diabetes? I didn't spend the holidays alone. Kashkin lived with me for 6 days. At first he was a nuisance to me, but I was sorry when he left. Taneyev also stayed for three nights. Where did you see Saint-Saëns? I'm glad that the matter of your living in Borzhom has been settled. I don't know whether Bob will call in on the way. I wrote to him and asked him to cheer me up with his arrival if possible. My God, how I love Bob! And how sweet he is! Wurm wrote to me today about Panayeva's success. I'm very glad. Kisses, hugs. P. Tchaikovsky