Letter 3279

Date	27 June/9 July 1887
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Borzhom
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2087)
Publication	Заря Востока (6 May 1940) П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 322 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 138–139

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

27 июня [18]87 Боржом Многоуважаемая и добрейшая Юлия Петровна! Вот уже 2 недели что я в Боржоме. Скажу Вам, что это одно из прелестнейших мест, когда-либо мной виденных. Тольков первую минуту мне показалось как-то жутко прожить в таком ущелье, под таким ограниченным горизонтом целые 2 месяца. Но это ощущение очень скоро прошло. Прогулки здесь одна другой лучше и разнообразнее; притом же все так хорошо устроено, везде удобные тропинки, тени сколько угодно, лесные ароматы делают из самого процесса дыхания настоящее наслаждение—словом, все здесь так хорошо, что я совершенно влюблён в Боржом. Очень боялся я здешних дачников, их назойливости и любопытства! Но, к счастию, я нашёл чудесный способ никого никогда не видеть и не встречать, кроме своих. Стоит только не ходить на музыку. Здесь 2 раза в день играет музыка. На музыку сходятся все, но этим и ограничивается стремление боржомских гостей к прогулке. Куда ни пойдёшь далее или в сторону от этого rendez-vous всех дачников—никого не встречаешь. А ходить есть где! Знаете ли, иногда, `ей-Богу, я проливаю слезы восторга от красот, на которые на всяком шагу наталкиваешься! Кроме этих красот, Боржом имеет ещё одну притягательную силу. Здесь имеются отличные по составу и по устройству минеральные воды. Один из источников очень близок к воде Виши, оказавшей мне в своё время большую пользу, и по совету здешнего доктора (он нашёл у меня катар желудка и расширение печени) я принялся за питье вод и за тёплые минеральные ванны с массажем. То и другое действует на меня, кажется, совсем Хорошо. Я говорю кажется, ибо есть одно обстоятельство, которое беспокоит меня. Не знаю почему, но по ночам я очень скверно и мало сплю, несмотря на огромные пешеходные прогулки, а по утрам чувствую такую слабость, что едва в состоянии дойти до источника. Потом это проходит, и среди дня я прекрасно себя чувствую. Оказалось, что без дела я жить не могу, и хотя чувствую, что было бы лучше предаваться полному dolce far niente, но я всё-таки начал одну давно задуманную работу, а именно инструментовку нескольких вещей моего кумира Моцарта, из которых составится Моцартовская сюита. Кроме того, делаю эскизы струнного секстета. Но довольно о себе. Как-то Вы поживаете, добрейшая Юлия Петровна! Приезжал ли Ип[полит] Вас[ильевич]? Как все обошлось у Вас? Весьма интересно будет узнать подробности. Надеюсь, что Вы и все Ваши здоровы. Мой больной друг Кондратьев все ещё жив. Его увезли за границу, в Ахен; — но надежды на выздоровление всё-таки нет. Здесь я живу в обществе двух братьев, жены и ребёнка одного из них. Люди эти весьма близки моему сердцу, и потому я переживаю очень приятные дни. Курс мой будет продолжаться ещё 4 недели, а что потом будет—ещё не знаю. Будьте здоровы. Усердно кланяюсь Вам, добрейшей Софье Михайловне и детям. Искренне любящий и преданный, П. Чайковский

27 June 1887 Borzhom Most respected and most kind Yuliya Petrovna! I have been here in Borzhom for 2 weeks now. I shall tell you that this is one of the most delightful places I have ever seen. Only in the first moment did it seem somewhat dreadful for me to live in such a gorge, under such a restricted horizon, for 2 whole months. But this sensation passed very quickly. The walks here are better and more varied than any other; moreover, everything is so well appointed, there are convenient paths and ample shade everywhere, the forest aromas make the very process of breathing a true pleasure — in short, everything is so good here that I am utterly in love with Borzhom. I was very afraid of the local summer residents their importunity and curiosity! But, fortunately, I found a wonderful way to never see or meet any people besides my own. All I have to do is not go to the music. Here music is played twice a day. Everyone comes to hear it, but this is where the urge of the Borzhom visitors to walk reaches its limit. If you go further afield or to one side of this rendezvous of all the summer residents, you encounter no one. And what walks there are! You know that sometimes, by God, I shed tears of delight from the beauties you encounter at every step. In addition to these beauties, Borzhom has another strong attraction. There are mineral waters here that are splendid in their composition. One of the springs is very close to the water in Vichy, which was of great benefit to me at one time, and on the advice of the local doctor (he found I had catarrh of the stomach and an enlarged liver), I have started drinking the waters and taking warm mineral baths with massage. Both of these, it seems, work on me quite well. I say it seems, because there is one circumstance that concerns me. I do not know why, but at night I sleep very little and badly, despite the enormous walks, and in the morning I feel so weak that I am barely in a condition to go to the spring. Then this passes, and by the middle of the day I feel marvellous. It turned out that I could not live without work, and although I feel that it would be better to indulge completely dolce far niente, all the same I have begun one long-planned work, namely the instrumentation of a few pieces by my idol Mozart, which will make up a Mozartian suite. Besides this, I am making sketches for a string sextet. But enough about myself. How are you living, most kind Yuliya Petrovna! Did Ippolit Vasilyevich come? How did everything work out for you? I would be extremely interested to know the details. I hope that you and all your lot are well. My sick friend Kondratyev is still alive. He was taken abroad, to Aachen — but all the same, there is no hope of a recovery. I am living here in the company of two of my brothers, and the wife and child of one of them. These people are extremely close to my heart, and so my days are most pleasant. My course will last for another 4 weeks, and I still do not know what will happen after that. Keep well. I bow earnestly to you, most kind Sofya Mikhaylovna and the children. Sincerely loving and devoted, P. Tchaikovsky