Letter 3308

Tchaikovsky Research
Date 31 July/12 August 1887
Addressed to Praskovya Tchaikovskaya
Where written Aachen
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 3278)
Publication П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 178

Text

Russian text
(original)
31 июля [18]87

Голубка Паня! Вчера был скверный день. С утра уже Н[иколай] Д[митриевич] был слаб, жёлт, изнеможён до последней степени, раздражителен, глубоко несчастлив. От каломеля, его сильно слабило и были жестокие колики в животе, болели десны, болела одна из ран, не было никакого аппетита—одним словом, хуже чем когда-либо. К вечеру у него опять сделалось тТакое томление, метание, такая усталость и тоска, что снова он начал плакать и истерически рыдать, жалуясь на свои страдания и говоря, что лучше умереть, чем так мучиться. Опять доктор пришёл во время слез, опять успокоил его, и мало-помалу произошла такая перемена, что он очень весело играл в рамс, очень подробно и оживлённо беседовал с поваром, которого призвал, чтобы заказать обед и, наконец, прекрасно спал ночь.

Сегодня ему делали операцию (третью). Он так привык (страдать, что такая вещь, как вырезывание огромного нарыва составляет для него теперь скорее приятное развлечение и диверсию, ибо на этой операции основаны его теперешние надежды, которым, как и всем другим, быть может не суждено осуществиться. Операция прошла благополучно. В ту минуту как я пишу это письмо, Н[иколай] Д[митриевич] так весел и доволен, что даже поёт. Но я с грустью отношусь к этой весёлости, ибо по опытy знаю, что она непродолжительна. Как бы то ни было, но хорошо, что операцию сделали; это было неизбежно, и всё-таки можно возлагать на неё надежды. Вчерашний день был самый ужасный из всех, которые я здесь пережил. Больнее всего было когда я заметил, что доктор совершенно потерялся и начал, утешая его, так путаться и противоречить себе, что мне показалось, что он потерял всякую надежду. Я написал Марье Сергеевне, что ввиду продолжения болезни, необходимо, что бы был кто-нибудь, кто бы мог меня заменить. Пусть Митя Засядко приедет: я устрою, что Н[иколай] Д[митриевич] даст ему деньги. Бедный Саша совсем измучился и физически, и нравственно и говорит, что не в состоянии оставаться один. Дай боже, чтобы мои страхи и предчувствия были ложны; но я почти потерял надежду на выздоровление Н[иколая] Д[митриевича]. Целую ручки; всех вас обнимаю.

Твой П. Чайковский