Letter 3348

Date	11/23 September 1887
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2090)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 325–326 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 212–214

Text

Russian text (original)

Майданово 11 сент[ября 18]87 г. Добрейшая Юлия Петровна! Письмо Ваше получил сегодня. (Адрес верен, Фонт[анка], 15) и спешу Вам написать, хотя и на сей раз немного, ибо, как увидите, я поглощён работой. Из Ахена я выехал 25 авг[уста]. Последние две недели тамошней жизни были до того ужасны, что я теперь не понимаю, как я мог их выдержать. Кондратьев во все это время страдал невыразимо. Наконец принуждены были выпустить воду, — которой вышло 2 ведра!!! Если бы этого не сделали, он бы задохнулся. Разумеется, последовало облегчение, но грозила опас-ность анемии мозга, гангрены, паралича сердца. Ничего такого, однако, не случилось, и мой бедный приятель продолжает жить без всякой надежды на выздоровление. 29-го числа я был в Петербурге, г де мне нужно было свидеться с родными Кондратьева, а 30-го, никого не видев из театрального мира, приехал сюда, чтобы хоть немного отдохнуть! Я был так худ, бледен и так состарился за эти 6 недель, проведённых в Ахене, что вид мой производил чувство изумления у всех родных и знакомых, с коими случилось свидеться. Но достаточно было провести неделю в деревне и в одиночестве, чтобы оправиться. 7-го числа поехал в Петербург, чтобы присутствовать на первой считке «Чародейки» и разрешить разные сомнения и недоразумения. На этой считке я убедился, что некоторые сцены вышли до того растянуты и утомительны как для певцов, так и для публики, что тут же решился кое-что в опере совершенно переделать. Вот этими-то переделками я теперь и занят. Нужно как можно скорее их послать в Петербург. Настоящие репетиции начнутся 25-го числа; до тех пор меня отпустили в деревню. Я от всей души радуюсь всему, что Вы пишете о перемене, совершившейся в Ваших отношениях к Ип[политу] Вас[ильевичу]. Уверяю Вас, что я это предвидел. Так как на все бедствия11 горести Ваши я смотрел с большим спокойствием, чем Вы, то понимал, что, несмотря на всю жестокость, которую И[пполит] В[асильевич] выказал по отношению к Вам, — он, в сущности, не может не любить и не ценить Вас. Как все мужчины, он эгоист, а под влиянием страсти этот эгоизм может дойти до беспощадной жестокости. Писемский превосходно очертил тип такого богато одарённого, честного и даже доброго эгоиста в романе «Тысяча душ», который я с величайшиму довольствием перечёл недавно во французском переводе. Пенденису Теккерея тоже имеет родство с героем Писемского. Не знаю почему, но оба они напоминают мне Ип[полита] Вас[ильевича] , до того, что в «Тысяче душ» Калиновича я все время представлял себе в виде Ип[полита] Вас[ильевича]. Ваша тактика превосходна. Чем более Вы будете faire bonne mine au mauvais jeu, тем лучше. Блестящий талант, симпатичность, даже самая нервность И[пполита] В[асильевича] служат ручательством того, что это натура высшего разбора. Такой человек не может до бесконечности быть ослеплённым насчёт «Бульбы» Кашперова et tout ce qui s'en suit. Отрезвление настанет, быть может, гораздо скорее, чем Вы могли этого ожидать. Милая Юлия Петровна, я совершенно против тот о, чтобы Вы занимались пере работкой Вашего литературного опыта. Вы не можете быть судьёй в этом деле. Вы должны мне прислать Ваше писание в том виде, как оно есть, и могу Вас уверить, что у меня достаточно литературной чуткости, чтобы решить вопрос, обладаете ли Вы несомненным литературным талантам. Если мне покажется, что, я ошибался, уверяя Вас в том, что, он есть; если я почувствую, что, настоящей искры в Вас нет, я выскажу Вам эта с полной откровенностью. Что касается недостатков, происходящих от спешности работы и неопытности, та ведь эти 2 обстоятельства я, конечно, буду иметь в виду, читая Вашу рукопись. Но я предчувствую, что я не заблуждался и что, писать Вы не талька мажете, на и должны. Ведь и в письмах Ваших совершенно достаточно даёт себя чувствовать истинный талант. Дела не в там, что, Вы пи-шете правильно, и что, стиль Ваш безупречен, а в там, что, у Вас есть образность, теплота, меткость, сила. Из Петербурга буду Вам писать а «Чародейке» понемножку. Жива интересуюсь «Княгиней Курагиной»! Отсюда напишу Вам перед отъездом Ваш, П. Чайковский