Letter 3542

Date	29 March/10 April 1888
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Tiflis
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2100)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 335–336 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 404–405

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

29 марта [18]88 го[да] Тифлис Добрейшая Юлия Петровна! Приехавши сюда два дня тому назад, нашёл здесь письмо Ваше. Нечего и говорить, что оно произвела на меня грустное впечатление. В самом деле, нехорошо живётся Вам, и я живо, тепло сочувствую Вашим тревогам, опасениям, печалям. Всего печальнее нездоровье матушки Вашей! Дай Бог чтобы Вы несколько преувеличивали значение её недугов и чтобы это было временное ослабление сил! Грустно также, что И[пполит] В[асильевич] опять отшатнулся от Вас. И всё-таки скажу, что единственное средство восторжествовать над всеми невзгодами — это вера в себя, способность выходить победительницей из борьбы с сомнениями и колебаниями и непреклонная воля быть тем, чем несомненный природный дар требует, чтобы Вы были. Мне не нравится, что Вы не докончили своей повести и, дойдя почти до конца, бросили её. Опять скажу Вам, что Вы не можете быть судьёй в этих вопросах и что подобного рода разочарования и охлаждения к горячо начатым сочинениям испытывали и испытывают все сильные художники. Только посредственность и бездарность всегда уверена в себе; только какой-нибудь омерзительный Кашперов, сколько бы его ни щелкали по носу, всё-таки нахально подымает этот столь много отщёлканный нос. Я допускаю, что иногда Вы можете падать духом, — но Вы должны уметь подавлять в себе отчаяние в своих силах. Ради Бога, кончайте повесть и присылайте её мне. Или же, пришлите её неоконченною, и я скажу Вам кончать или не кончать совершенно искренно. В то же время, когда Вы пишете что-нибудь большое, полагаю, что можно было бы продолжать небольшие детские рассказы, к которым Вы имеете склонность и в которых имеется такая сильная потребность. Каждый раз, когда на Вас нападает страх, что И[пполит] В[асильевич] может умереть (конечно, все мы под богом ходим, но он вовсе не имеет вида человека, близкого к смерти, так что Ваш страх ни на чем не основан), вместо того чтобы обдумывать, какие оттого будут ужасные последствия, садитесь и пишите. Вы ответите, что нельзя писать, когда нет охоты; — но я по опыту знаю, что ничего никогда не сделаешь, если будешь повиноваться своему нехотению. Всякий художник, писатель, музыкант есть в то же время и ремесленник, и только одни дилетанты, или люди бесхарактерные, или ленивые ждут вдохновения. Оно не приходит, если распускаешь себя. Однако я начинаю читать Вам мораль. Но что я могу сказать Вам, дорогая Юлия Петровна, кроме этого? Другого исхода из всех Ваших затруднений нет. Вы должны писать, потому что Вы можете писать. Не будь я уверен в последнем — я бы только мог высказывать бесплодное и бесполезное, сочувствие. Тифлис прелестен. Здесь уже совсем лето; все зелено: фруктовые деревья отцветают, и жара стоит как в июле. Мне очень приятно быть среди родных и друзей в этой чудной стране. Останусь здесь ещё несколько времени; пишите сюда. Будьте здоровы. Соф[ье] Мих[айловне] низкий поклон, а также кланяюсь Юше и Нине Ипп[олитовне]. П. Чайковский

29 March 1888 Tiflis Most kind Yuliya Petrovna! Having arrived here two days ago, I found your letter here. Needless to say it made a sad impression on me. The fact is that your life is not going well, and I keenly and warmly sympathise with your anxieties, fears, and sorrows. The saddest thing is your mother's ill health! God grant that you somewhat exaggerate the significance of her ailments and this is a temporary weakening in her strength! It is also sad that Ippolit Vasilyevich has again forsaken you. And all the same, I shall say that the only way to triumph over adversity is to have faith our own ability to emerge victorious from the struggle with doubts and hesitations, and the unshakable will to be what your undoubted natural gift requires you to be. I do not like it that you have not finished your story, and abandoned it having almost reached the end. I shall tell you again that you cannot be a judge in these matters, and that all strong artists have experienced and do experienced this sort of disappointment and cooling towards works they began enthusiastically. Only the mediocre and untalented are always sure of themselves; only some disgraceful Kashperov, no matter how much he is tweaked on the nose, still impudently sticks that much-tweaked nose in the air. I acknowledge that sometimes you may lose heart, but you must be able to restrain yourself from despairing about your strength. Gor God's sake, finish the novel and send it to me. Or send it unfinished, and I shall tell you with complete sincerity whether or not to finish it. At the same time as you are writing something major, I believe that it should be possible to continue with the short children's stories, for which you have a penchant, and for which there is such a strong need. Every time you are seized with the fear that Ippolit Vasilyevich might die (of course, we all walk under God, but he does not look at all like a person close to death, so your fears are unfounded), instead of thinking about what awful consequences this will have, sit down and write. You will answer that you cannot write when there is no desire — but I know from experience that you will never do anything if you heed your reluctance. Every artist, writer, musician, is at the same time a craftsman, and only amateurs, or spineless and lazy people wait for inspiration. It does not come if you are not strict with yourself. However, I am starting to lecture you. But what can I tell you, dear Yuliya Petrovna, besides this? There is no other way out of your difficulties. You should write, because you can write. Were I not sure of the latter, I could merely express futile and useless sympathy. Tiflis is lovely. It is altogether summer-like here; everything is green: the fruit trees are blossoming, and it is as hot as July. I am very pleased to be amongst family and friends in this wonderful land. I am staying a little longer: write here. Keep well. I bow low to Sofya Mikhaylovna, and also send my regards to Yusha and Nina Ippolitovna. P. Tchaikovsky