Letter 3661

Date	7/19 September 1888
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Frolovskoye
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1896)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 406–407 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 524–525 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 407 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

7 сентября 1888 с[ело] Фроловское Милый Модя! Что это ты давно не пишешь? Свидание наше в сентябре, кажется, не состоится, ибо или концерта не будет, или если будет, то без меня. Признаться, я очень рад, хотя очень сожалею, что не увижу в скором времени тебя, Колю, Боба и т. д. Концерт этот был мне крайне несимпатичен. Что-нибудь одно: или нужен большой сбор — и тогда бессмысленно заинтересовать публику (манежа) моими симфониями, а нужны Фигнер и т. п. «great attraction», с коими моим симфониям нечего связываться, или же Цету хочется, чтобы я блеснул в качестве композитора и дирижёра, и тогда нужен не сентябрь, не пустой манеж, а совсем другое и позже. Не могу выразить, как я наслаждаюсь здесь. Удивляюсь, как я мог так долго жить и работать в Каменке? Вечная суета, вечная надобность то идти в большой дом, то видеть у себя кого-нибудь, вечное пенье прачек или солдат, — ну, словом, изумляюсь. В моё отсутствие здесь в зале сделали превосходный камин и вставили новые рамы, вследствие чего вид зала приняла необыкновенно симпатичный. Я тружусь над увертюрой Лароша; трудно очень, но вещь выйдет эффектная. Представь себе мою радость: моя новая симфония в кружке московских приятелей производит фурор, а С. И. Танеев (это для меня всего дороже) в полном энтузиазме. А я воображал, что она никуда не годится, и со страхом думал: как-то от меня будут деликатно скрывать, что я написал пакость. У Ларошей в Москве обедал. Им повезло! Вдруг от Плеваки получили 3000 и от матери 1500! Закатили шикарный обед. Я посылаю тебе 100 р[ублей] за сентябрь. Что-то в Париже делается? Иногда мне кажется, что мне, как единственно действительно свободному человеку из близких, следовало бы поехать в Париж. И даже меня несколько мучит мысль, что я этого не делаю. Но есть много эгоистических причин, заставляющих выждать крайнюю необходимость. Тогда поеду. У меня слезы приходят, когда подумаю, как Вера будет рада, что есть кто-нибудь около любящий и близкий. Как ты думаешь об том? Поцелуй крепко Боба, Колю, Зайчика. Наре и Назару кланяйся. П. Чайковский

7 September 1888 Frolovskoye village Dear Modya! Why is it that you haven't written in ages? It seems that our meeting in September won't be happening, either because there isn't going to be a concert, or if there is, it will be without me. I confess that I'm very glad, although I'm sorry that I won't be seeing you, Kolya, Bob, etc., soon. This concert was extremely disagreeable to me. The fact is that either a large audience is essential — and then it is pointless to interest the public (in the hall) in my symphonies, while the likes of Figner need to be the "great attraction", with whom my symphonies have no business being associated — or Zet wants me to shine in the role of composer and conductor, in which case this doesn't need an empty hall, but something altogether different and later on. I cannot express how much I am enjoying it here. I'm amazed at how I could live and work in Kamenka for so long! The constant commotion, the constant need to go to the big house or to see someone at home, the constant singing of the laundresses or the soldiers — well, in a word, I'm astonished. In my absence a superb fireplace has been installed in the hall, and new frames put in, as a result of which the hall has acquired an exceptionally agreeable appearance. I'm working on Laroche's overture; it's very difficult, but the thing will come out impressively. Just imagine my joy: my new symphony is causing a furore amongst my circle of friends in Moscow, and S. I. Taneyev (who is most precious of all to me), is wholly enthusiastic. Yet I imagined that it wasn't good enough, and I was alarmed at the thought that they would tactfully hide from me that I'd written something rotten. I dined with the Laroches in Moscow. They've had some good luck! Suddenly they received 300 from Plevako and 1500 from his mother! They threw a magnificent dinner. I'm sending you 100 rubles for September. What are you doing in Paris? Sometimes it seems to me that, as the only truly free person amongst my relatives, I ought to go to Paris. And I'm even somewhat tormented by the thought that I'm not doing this. But there are many selfish reasons compelling to wait until it's absolutely essential. Then I'll go. The thought of how happy Vera will be to have someone loving and close to her brings tears to my eyes. What do you think about this? I kiss you, Bob, Kolya and Bunny hard. Now to Nara and Nazar. P. Tchaikovsky