Letter 3701

Tchaikovsky Research
Date 17/29 October 1888
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Frolovskoye
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 3199)
Publication П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 410 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 571–572
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 410–411 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
17 окт[ября] 1888
с[ело] Фроловское

Голубчик Толя! Очень огорчает меня то, что ты пишешь про службу и про Смиттена. Как хорошо бы было, если бы кто-нибудь, выведенный из себя, дал ему плюху. Только, пожалуйста, не ты. Относительно твоей поездки скажу, что я не особенно этого желаю, ибо весьма может статься, что ты приедешь когда меня не будет. В моих планах окончательно верно только следующее: 30-го октября еду в Петербург; 5-го и 12-го я дирижирую там в Филарм[онии] и в Муз[ыкальном] обществе. 13-го еду в Прагу, где меня будут ожидать для последних репетиций и для 1-го представления «Онегина». Там же будут 2 концерта в мою пользу. Очень может быть, что оттуда я буду иметь приглашение в Вену, а после Вены ещё в нескольких местах. Но может случиться и так, что после Праги я вернусь домой и уж в январе уеду опять за границу. Когда буду у Вас — не знаю, — но только наверное буду, ибо мне уже и теперь страшно хочется в Тифлис. Все это в ближайшем будущем разъяснится, и тогда я тебе сообщу. Итак, теперь только 'то верно, что если бы ты приехал в Петербург между 1 и 12 ноября, то застал бы меня. Конечно, было бы хорошо повидаться, но ради одного этого стоит ли ехать. Вот если и по служебным делам это выгодно — тогда другое дело. Был недавно в Москве и, конечно, виделся с А. И. Губерт. По моему совету она сделала над собой усилие и начала давать уроки, и это удивительно благотворно на неё повлияло. Да и в самом деле нет ничего хуже как погружаться в свою горесть; работа единственное средство отвлекать мысли от причины горя. Вероятно, все это обойдётся и время исцелит её. Я до сих пор ещё не могу свыкнуться с мыслью о смерти милейшего добряка. Это был в самом деле удивительный добряк. Какая разница Ларош! Какой это невероятный эгоист, и как мало в нем истинной доброты. Пишу это по поводу маленькой кошки, которая между нами теперь бегает, но рассказывать это долго.

Мне будет очень жаль покидать мой милый уголок. Теперь стало у меня особенно хорошо, уютно, покойно. Послезавтра поеду в Москву к 1-ому концерту Муз[ыкального] общ[ества]. Потом ненадолго сюда, а 30 уезжаю. Симфония моя приводит в восторг моих московских друзей, но как это будет в публике и в Петерб[ургском] муз[ыкальном] мире — ещё Бог знает. Обнимаю, целую тебя, Паню, Тату. Как мне хочется побывать у Вас, и как Вы далеко! Я и желаю и вместе очень не желаю, чтобы вы покидали Тифлис.

Твой, П. Ч.