Letter 384

Date	6/18 January 1875
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 36, л. 68–69)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 454 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 212–213 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 94 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 388–389 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 92–93 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

6-го января 1875 г[ода] Милый Модя! Никоим образам не могу удовлетворить твою просьбу насчёт «Демона». Я его почти не знаю, а то, что знаю, мне совсем не нравится. Советую тебе обратиться к Малоземовой; она, конечно, настроена ради личной приязни слишком благоприятно в пользу «Демона», но ведь согласись, что Антона Рубинштейна следует хвалить во что бы то ни стало из принципа. Всего лучше, если ты напишешь коротенькую статейку, в которой изложишь содержание оперы и назовёшь наиболее выдающиеся места. Вдаваться в технические подробности тебе неловко, так как, вероятно, все уже знают, что пишешь ты. Скажут: вот суётся критиковать дела, которого хорошо не знает; воображает, дескать, что так как у него брат музыкант, так ему можно рассуждать а музыке и т. п. Твоей статьёй об киевской опере я очень доволен. Ты жалуешься, что тебе трудно писать и что каждую фразу приходится высиживать. Но неужели ты думаешь, что без труда и усилия что-нибудь даётся? Я иногда по два часа сижу, грызя перо и не зная, с чего начать фельетон; думаю, что никуда не годно выйдет, — он, смотришь, другие хвалят и даже находят лёгкую работу и следы непринуждённости в процессе писания. Вспомни, как я когда-то с трудом высиживал задачи для Зарембы! Вспомни, до чего я расстроил себе нервы в 66-м году на даче Мятлева оттого, что коптел над симфонией, которая не давалась, — да и только. Даже и теперь иные вещи требуют кусания ногтей, выкуривания громадного количества папирос, прохаживания себя по комнате, — прежде чем дойдёшь да изобретения основного мотива. Иногда, напротив, пишется ужасно легко; мысли так и копошатся и гонят одна другую. Все зависит от известной настроенности и расположения духа. На даже и когда их нет, нужно уметь заставить себя работать. Иначе никогда ничего не выйдет. Ты пишешь, что находишься в дурном расположение духа. Поверь, что оно нисколько не лучше моего. Это все проклятые нервы. То, что ты мне пишешь о Ларошах, меня ужасно затронуло за живое место. Я живо почувствовал, что они должны были испытать, расставаясь с детьми. Да и девочку ужасно жаль. Напиши мне адрес Лароша, я хочу ему написать. Поцелуй у Папаши ручку за его прелестное письма; расцелуй милого нашего старичка во все места и скажи ему, что я его страсть как люблю. С Толей я больше не знаком. Насчёт Суханова могу тебя удостоверить, что это человек очень хороший, но я по опыту знаю, как тяжело ездить в зависимости от кого бы то ни было. Не смею ни советовать; ни отсоветовать. Твой П. Чайковский

6th January 1875 Dear Modya! There is no way that I can fulfil your request regarding "The Demon". I hardly know it, and what I do know, I don't like at all. I advise you to approach Malozemova; she, of course, is favourably disposed towards "The Demon" for reasons of personal affection, but wouldn't you agree that Anton Rubinstein ought to be praised at all costs out of principle? It would be best if you were to write a short article in which you outline the content of the opera, and the most outstanding passages. It's awkward for you to go into technical details, since everyone probably knows that you are the writer. They will say: here he is, poking his nose in to criticise something he doesn't know much about; they'll say that since his brother is a musician, he imagines he can talk about music, and so on. I'm very pleased with your article about the Kiev Opera. You complain that it's difficult to you to write and you have to brood over every phrase. But do you really think that anything can be achieved without labour and effort? I sometimes sit for a couple of hours, gnawing on my pen and not knowing where to start an article; I don't think it will be good enough — but you see others revelling in it, even finding the process of writing to be effortless and easy labour. Remember how I used to struggle through those exercises for Zaremba? Remember how much upset my nerves were in '66 at Myatlev's dacha because I was fretting over a symphony that would come out — and there you have it. Even now, with some things I have to bite my nails, smoke an enormous quantity of cigarettes, pace around the room — before I can even come up with the main motif. Sometimes, on the contrary, writing is awfully easy; ideas even swarm and chase each other around. It all depends on a certain mood and frame of mind. Even when these are not present, you need to be able to force yourself to work. Otherwise nothing will ever come out. You write that you're finding yourself in a bad mood. Believe me, mine isn't any better. It's all damned nerves. What you write to me about the Laroches affected me awfully deeply. I vividly felt what they must have experienced when parting from their children. Indeed, it's an awful shame for the girl. Write to me with Laroche's address; I want to write to him. Kiss Papasha's hand for his lovely letter; kiss our dear old man all over and tell him that I love him so much. I don't know Tolya any more. As for Sukhanov, I can assure you that he is a very good fellow, but I know from experience how hard it is to be dependent upon anyone. I won't dare give advice, nor advise against it. Yours P. Tchaikovsky