Letter 478
| Date | 2/14 July 1876 |
|---|---|
| Addressed to | Modest Tchaikovsky |
| Where written | Vichy |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1456) |
| Publication | П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 241 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 51–52 |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Виши Пятница Модя!
Не знаю, что дальше будет, но сегодня меня давит такая ужасная, убийственная тоска, что весьма сомнительно, чтоб я здесь долго остался. Ты не можешь себе представить, какая Виши гадость и до какой степени здесь нет ничего, могущего меня пленить и утешить. Но главное, убийственна мысль, что ты так близко, а между тем я здесь погибаю от тоски и одиночества. Я приехал вчера вечером поздно; на последней станции ко мне пристал господин, предлагавший остановиться в отеле Bellevue, где он состоит переводчиком. Я согласился. Отели к маленький, но чистенький. Я взял большую комнату с двумя кроватями, потому что она отдалена и в ней можно играть не церемонясь. Спал недурно. Утром у меня был доктор: красивый и симпатичный малый; он очень обстоятельно расспросил и рассмотрел мою болезнь и указал способ пить воды и брать ванны. Я сейчас же пошёл выпить первый стакан. В 10 часов был завтрак очень вкусный. Был на почте: получил 10 писем. Потом шлялся, записался членом казино и т. д. и все время неописано страдал от тоски. Не знаю, что будет завтра (я тебе буду писать очень часто), но теперь я только живу мыслью, что ты через неделю приедешь а также решимостью в случае ухудшения в состоянии духа, — уехать в Лион. Поцелуй от меня Колю очень нежно: я его обожаю. Кланяйся С[офье] А[лександровне] и обними самого себя. П. Чайковский |
Vichy Friday I don't know what the future holds, but today I am oppressed by such an awful, deadly melancholy, that it's highly doubtful that I'll be staying here long. You cannot imagine how loathsome Vichy is, and the extent to which there is nothing here to captivate and console me. But most importantly, the thought that you are so nearby, while I am here dying from melancholy and loneliness, is deadly. I arrived here late last night; at the last station I was accosted by a gentleman who suggested I stay at the Bellevue hotel, where he works as a translator. I agreed. The hotels are small, but clean. I took a large room with two beds, because it is isolated and I can play in it without ceremony. I slept not too badly. In the morning I saw the doctor; a handsome and agreeable fellow; he very thoroughly examined and questioned me about my illness, and indicated the way to drink the water and take baths. I immediately went off to drink my first glass. At 10 o'clock there was a most delicious breakfast. At the post office I received 10 letters. Then I gadded about, signed up as a member of the Casino, etc., all the while suffering from indescribable melancholy. I don't know tomorrow holds (I'll be writing to you frequently), but now I'm only living for the thought that you'll be arriving in a week, and also with the determination, in the event that my state of mind worsens, to leave for Lyons. Give Kolya a very tender kiss from me; I adore him. Bow to Sofya Aleksandrova and give yourself a hug. P. Tchaikovsky |
