Letter 525

Date	19/31 December 1876
Addressed to	Vladimir Stasov
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 738, No. 343, л. 16–19)
Publication	Русская мысль (1909), No. 3, p. 118–119 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 97–99

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Москва 19 дек[абря] 1876 г[ода] Многоуважаемый Владимир Васильевич! Прежде всего позвольте попросить у Вас извинения за несколько резкие и неучтивые выражения, которые я себе позволил в моем письме. Хоть Вы и говорите, что нисколько мне не пеняете, и доказали свою поистине голубиную незлобивость написанием краткого и превосходного сценария, но все же мне перед Вами совестно, а главное стыдно, что я сгоряча не так понял Ваши слова. Итак, простите и примите самую искреннюю благодарность. Теперь приступлю к рассмотрению Вашего сценария. Вот что значит иметь тупую и несообразительную голову, как моя! То над чем я прокоптел несколько ночей совершенно бесплодно, с одной стороны не решаясь изменить ни единой ноты в развитии действия драмы, а с другой стороны признавая необходимость сокращений и изменений, — то самое Вы сделали в один присест. В общем я совершенно в восторге от Вашего плана; в частностях я позволю себе следующие замечания: 1) Не находите ли Вы возможным, пропустивши всю первую сцену (на улице), прямо начать с Совета. Во-первых, между двумя картинами придётся сделать антракт, ибо слугам Брабанцио нужно переодеться в венецианских кавалеров, а антракт был бы нежелателен. Во-вторых, завязка драмы достаточно разъяснится, если Брабанцио, вбежав в залу Совета, расскажет об исчезновении Дездемоны, а вслед за тем Отелло, призванный по случаю военных обстоятельств, даст своё объяснение, затем явится Дездемона и т. д. по драме. 2) Не находите ли Вы возможным, чтоб Яго в 1-ом же действии, напр[имер], после сцены в Совете, оставшись один, в длинном монологе сразу обрисовал себя перед зрителями и изложил программу своих действий? У Вас Яго впервые раскрывает прелести своего милого характера в разговоре с Родриго уже на Кипре. Между тем, мне кажется, что взаимные отношения действующих лиц должны быть до малейшей подробности разъяснены зрителю ещё в 1-ом действии, в Венеции. Затем на Кипре должна начаться и с неудержимой силой развиться та драма, завязка которой вполне закончена в Венеции! 3) Платок в Вашем сценариуме является как второстепенное обстоятельство. Это очень щекотливая вещь. Начать историю платка с головной боли Отелло, как у Шекспира, в опере как-то неладно. А между тем необходимо, чтобы вся история этого платка была передана как можно заметнее, рельефнее. Нужно, чтобы речь о нем зашла не в 3 действии, как у Вас, а во втором. Засим в начале 3-го действия Эмилия перед приходом Кассио с его серенадой должна подробно рассказать, как Яго упрашивал её достать ему этот платок, ,как она его случайно достала и т. д. 3) В 3 действии, когда Отелло застаёт Дездемону r Кассио, он не должен (мне кажется) говорить после этого с Яго о делах (как у Вас), а прямо пристать к Яго: зачем он сказал: «Не нравится мне это». Это «не нравится мне это» есть первая искра, брошенная Яго(м) в душу Отелло, и эта искра тотчас же производит пожар. О делах тут говорить некогда. Конечно, Отелло не сразу даёт волю своей ревности, но первый толчок всё-таки для него ужасен, и это не такой человек, чтоб не сразу ухватиться за слова, сказанные так ехидно Яго(м). 4) Нельзя ли в 4-ом действии обойтись без Бианки и устроить сцену с платком без неё? Напр[имер], не может ли Яго принести этот платок в доказательство измены Дездемоны? Ведь Отелло ему доверяет всецело и платок может быть тем вещественным доказательством, которого Отелло ещё прежде требует от Яго. Возможно ли такое отступление от Шекспира? Напр[имер], Вы сумели отлично обойтись без Монтано, до чего я никогда бы сам не додумался. Я бы очень был рад, если б Бианки не было. Зато Эмилия должна быть далеко не второстепенной ролью. 5) Вторую картину 4-го действия (смерть Родриго ) я бы очень желал выпустить. 6) Единственное, что мне нравится в «Отелло» Россини, это, что опера кончается смертью Дездемоны и Отелло без тои развязки, которая у Шекспира. Требуют ли художественные условия, чтоб в моей будущей опере Яго получил должное возмездие за свои злодейства, чтоб была убита Эмилия и т. д. Вся сцена после входа Эмилии необыкновенно трудна для музыки и едва ли необходима. Вот те несколько вопросов, разъяснение которых я предоставляю Вам. Но пожалуйста не трудитесь отвечать на них письменно. Потрудитесь принять их к сведению и засим не откажите мне в нижеследующей убедительной просьбе. Я бы несказанно желал, чтобы в самом ближайшем будущем Вы приступили к подробному сценариуму. Я Вам могу сказать только то, что не отступлю ни в чем от Вашего плана. Крепко жму Вашу руку, почтенный Владимир Васильевич! Ваш благодарный, П. Чайковский

Moscow 19 December 1876 Most respected Vladimir Vasilyevich! First of all, permit me to seek your forgiveness for the somewhat harsh and discourteous expressions that I allowed myself to use in my letter. Although you say that you do not blame me in the least, and have demonstrated your truly serene and benign nature by writing a short and excellent scenario, I am still ashamed before you, and most of all because that I rashly misunderstood your words. So, please forgive me and accept my most sincere gratitude. I have now begun to look through your scenario. This is what it means to have such a dull and slow-witted head as mine! That upon which I slaved away at for several nights in utter futility, on the one hand not daring to change a single note in the progress of the action of the drama, while on the other recognising that cuts and alterations were essential, you have done in one sitting. In general I am absolutely delighted with your plan; in particular I shall allow myself the following remarks: 1) Do you not find it possible, having omitted the entire first scene (on the street), to start directly from the Council? Firstly, there will have to be an interval between the two scenes, because Brabantio's servants will have to dress up as Venetian gentleman, and an interval would be undesirable. Secondly, the plot of the drama will be sufficiently explained if Brabantio, running into the Council chamber, tells of Desdemona's disappearance, and then Othello, summoned on account of the military circumstances, gives his explanation, then Desdemona appears, etc. as in the drama. 2) Do you not find it possible that, for example, after the Council scene in the first act, that Iago, left alone, could immediately explain himself to the audience in a lengthy monologue, and set forth his programme of actions? You have Iago first revealing the charms of his sweet character in a discussion with Roderigo, when they are already in Cyprus. Meanwhile, it seems to me that the relationship between the characters should be explained to the audience in the smallest detail in the first act, in Venice. Then in Cyprus, the drama, the plot of which was fully laid out in Venice, must commence and develop with an unstoppable force! 3) The handkerchief in your scenario appears to be a secondary circumstance. This is a very delicate thing. There is something amiss in beginning the story of the handkerchief with Othello's headache, as in Shakespeare. Meanwhile, it is essential that the whole story of this handkerchief is conveyed as noticeably and prominently as possible. It is necessary that the conversation about it should start not in Act 3, as you have it, but in the second. Whereupon at the opening of the 3rd act, Emilia, before Cassio arrives with his serenade, must recount in detail how Iago begged here to obtain this handkerchief for him, how she came upon it by chance, etc. 3) In Act 3, when Othello catches Desdemona and Cassio, he should not (it seems to me), then talk to Iago about business after this (as you have it), but rather directly confront Iago: why did he say "This displeases me"? This "displeases me" is the first spark delivered by Iago into Othello's soul, and this spark immediately produces a flame. This is no time to discuss business. Of course, Othello does not immediately give vent to his jealousy, but the initial urge is still terrible for him nevertheless, and he is not the sort of person who would fail to immediately seize upon the words uttered so mockingly by Iago. 4) Is it possible to do without Bianca in the 4th act, and to arrange the scene with the handkerchief without her? For example, could Iago not bring this handkerchief as proof of Desdemona's betrayal? After all, Othello trusts him completely, and the handkerchief could be the conclusive proof that Othello had previously demanded from Iago. Is such a deviation from Shakespeare possible? You managed splendidly to do without Montano, which I would never have conceived myself. I should have been very glad if there had been no Bianca. But Emilia ought to be far from a secondary role. 5) I should very much like to omit the second scene of the 4th act (Roderigo's death). 6) The only thing I like about Rossini's "Othello" is that the opera ends with the deaths of Desdemona and Othello, without Shakespeare's denouement. Does artistic convention dictate that in my future opera Iago receive his comeuppance for his villainous acts, that Emilia be murdered, etc.? The whole scene after Emilia's entrance is exceptionally difficult for music, and hardly necessary. These are a few questions which I leave to you to consider. But please do not go to the trouble of answering them by letter. Kindly take note of them, and whereupon do not refuse me the following earnest request. It is my fervent wish that you would set about a detailed scenario in the very near future. I can only tell you that I shall not deviate from your plan in any way. I shake you warmly by the hand, esteemed Vladimir Vasilyevich! Your grateful, P. Tchaikovsky