Letter 797

Tchaikovsky Research
Date 23 March/4 April–25 March/6 April 1878
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Clarens
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1164)
Publication П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 396–397 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 159–160 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 194–195 (abridged)
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 156–157 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Clarens
Четверг, 23 марта

Получил твоё письмо. Ты теперь стал писать редко, да, зато метко. Я читал твоё письмо, как самый интересный и захватывающий дух роман. Merci, Толичка. Ничего более за этот день интересного не было, кроме разве письма от милой Н[адежды] Ф[иларетовны], как всегда, ласкового и интересного. Она благодарит меня за откровенность, с которой я высказал ей, что нахожу неудобным говорить ей т ы. Финал моего концерта производит у нас фурор, но andante забраковали, и завтра придётся писать новое. Погода ужасная.


Пятница, 24 марта.

Вспоминал с величайшим наслаждением наше прошлогоднее путешествие в Каменку. Сегодня ровно год, как мы, проведши. ночь на станции Бобринской, явились в Каменку. Написал новое andante, которым оба строгие, но сочувственные критика остались довольны. Котек целый день мрачен и молчалив. [...] Впрочем, он очень милый человек. С какой любовью он возится с моим концертом! Нечего и говорить, что без него л бы ничего не мог сделать. Играет он его чудесно.


Суббота, 25 марта.

Модест с Колей и Алёшей ездили в церковь в Веве. Я усиленно занимался инструментовкой концерта. Погода сегодня чудесная, и после обеда мне захотелось сделать хорошую большую прогулку. Помнишь chalet Блументаля, куда ты меня тщетно звал. Теперь я уже несколько раз в нем был и очень люблю его. А сегодня мы с Котеком пустились дальше и дошли до Avants, где, подобно тебе, пили вино и наслаждались чудесным свежим воздухом. Там ещё снег, а по дороге везде свежая травка и масса полевых цветов. Прогулка была восхитительная, но я так устал, что едва пишу это письмо.

Твоё вчерашнее письмо не только меня очень заинтересовало, но и утешило. Ты в нем больше толкуешь о своей поездке в Каменку, чем об А[лександре] В[алериановне]. Из этого заключаю, что или любовь твоя несколько остыла, или же ты имеешь основание не особенно сокрушаться и питать приятные надежды. Во всяком случае, я перестал тревожиться.

Какую ты ведёшь полную, разнообразную впечатлениям жизнь! Это просто вихрь какой-то, вроде того, который вертит Франческу и Паоло. Сумасшедшего Алексея Давыдова я очень хорошо помню. Я всегда находил его очень забавным и симпатичным, но никак не ожидал, что в его изобретениях есть что-нибудь серьёзное. Жаль, что ты не пишешь, отчего Гламма убежала из Москвы. Стерва она и больше ничего.

Я ещё ничего не знаю об нашем отъезде. Денег у нас теперь почти вовсе нет. Как только получу деньги от Н[адежды] Ф[иларетовны], дам тебе знать о дне нашего выезда. Но, во всяком случае, на страстной я буду в Каменке и надеюсь обнять тебя там.

Получил сейчас из Риги прелестное письмо от Танеева. В нем он сообщает мне разные толки об «Франческе». Я нахожу их очень курьёзными. Похлопочи у Давыдовых насчёт бедного Котика. Получили ли они наши письма?

Обнимаю тысячу раз.

Твой П. Чайковский