Letter 2011

Date	24 April/6 May–7/19 May 1882
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kiev and Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 109–111
Notes	Partial manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text

Based on an incomplete copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin (lacking the conclusion), which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

Киев 24 апр[еля] 1882 г[ода] Анатоша, голубчик мой, ужасно хочется написать тебе, а ведь куда писать, — не знаю; Ната уверяет, что нужно адресовать во Флоренцию, но ведь ты, наверное, уже покинул её. Итак, пишу и отправлю письмо, когда узнаю твой точный адрес. Вероятно, в Каменке меня ожидают письма от тебя, а в Каменку я попаду послезавтра. В Москве я очень засиделся из-за моих бесконечных корректур; все время очень тяготился московской жизнью, но не хотел уехать, пока не кончу. Денежные дела мои были так плохи, а Пётр Ив[анович] в таком безденежье по случаю покупки дома, что пришлось сделать крупный заем у старика Кольрейфа, но на этот раз за порядочные проценты. Наконец в среду, 21 числа, уехал. Здесь Саша и Лева, который приехал в Киев по случаю Сашиных именин, удержали меня на несколько дней. Всё они, слава Богу, — здоровы, — но всё убиты известием о несчастии Веры Бутаковой. Вероятно, из газет ты уже знаешь, что бедный, милый Ив[ан] Ив[анович] Бутаков умер 18-го апреля от паралича сердца совершенно неожиданно. Ещё вечером, в ночь смерти, он был здоров и весел, а ночью его не стало. Я ужасно был огорчён этим известием. В Каменку оно пришло как раз перед тем, как собирались к операции глаза Aлекс[андpы] Ив[ановны]. Пришлось скрыть от неё печальное известие. Операция удалась. Голубушка Алек[сандра] Ив[ановна] будет видеть! Таню я застал здесь совершенно здоровой, каждый день ездящей верхом, — но намазанной и одетой так же пестро и безобразно ярко, как прежде. Женихов никаких нет, зато около неё увиваются разные господа вроде Бернатовича, Блуменфельда и т. п. Веруша живет в Каменка. У Коншиных в Москве бывал часто и вдень отъезда Вл[адимира] Дм[итриевича] на фабрику завтракал у него. Он об тебе иначе не говорит, как с блестящими от слез глазами. Хороший человек! Дописал до конца 2-ую стр[аницу], а куда адресовать , всё-таки не знаю. 1-го мая Каменка Предыдущий листочек был написан в Киеве. Теперь я уже 6-й день в Каменке, совершенно устроился и чувствую себя так, как будто никогда и не уезжал отсюда. Модест приехал через день после меня и останется ещё с неделю, если только не больше. У него около заднего прохода образовалась шишка, про которую Pоман Ефимович сказал, что она или скоро пройдёт, или образуется нарыв, который придётся резать. Ничего важного и мучительного в этом нет, но нужно подождать, чем кончится. Живём мы здесь очень приятно. Главную прелесть здешней жизни составляет Веруша. Какое счастье, что она вовремя вышла замуж! Ведь в прошлом году, под тлетворным влиянием. Тани, она начала было портиться. Теперь всё её обаяние к ней вернулось, и ничего очаровательнее нельзя вообразить, как эта полная прелестной женственности фигурка. Она беременна и теперь носит свою беременность хорошо, т. е. имеет отличный аппетит, много ходит и начинает полнеть. Её муж весьма симпатичный, и их взаимная любовь трогательна и умилительна. Операция глаза Александры Ивановны прошла весьма благополучно. Сегодня ей уже будет снята повязка. Зрение вернулась; она даже видела лицо оператора, когда он с ней прощался. В хозяйственном отношении здесь очень плохо; с 1 марта стоит засуха, и если в скором времени не будет дождя, — то дело будет скверное. Сегодня твоё рождение, мой голубчик! Надеюсь, что ты его проводишь хорошо, что, наконец, отделался от своих пустых страхов и все у вас благополучно. Лева ужасно просит тебя постараться на возвратном пути как можно дольше здесь остаться. И действительно, вам будет хорошо, да и нам всем доставите огромное удовольствие. Адреса твоего всё-таки не знаю и жду письма из Флоренции, чтобы отослать оба эти листочка, 7 мая В последние дни произошло много интересных и серьёзных происшествий. Во-1-х, у бедного Модеста около заднего прохода образовался нарыв столь серьёзный и мучительный, что пришлось его резать. Во время операции бедный Модя кричал, как телёнок и получил истерику, с коей доселе не был знаком. Во-2-х, вчера утром как громовой удар поразило нас известие о внезапной смерти Германа Карловича. Несчастный умер в дороге, где-то в Харьковской губернии, в городке Купянске. Целый день вчера мы не знали, что делать. Ехать ли мне с Колей в Купянск (так как Моде, с его ещё не зажившим нарывом, нельзя было тронуться в такой дальний путь), ехать ли в Гранкино за Верой, которая теперь уже там, сообщить ли Коле и т, д., и т. д. Наконец сегодня, вследствие более точных телеграмм, дело разъяснилось, и решено так: Модя едет с Колей сегодня вечером в Харьков, куда уже перевезли тело бедного Гер[мана] Карл[овича]. Подробностей о его болезни нет ещё никаких. Так как Модест не особенно любил покойника, так как Коля хорошо обеспечен, то смерть Гepм[ана] Карл[овича] не есть ужасающее несчастье, но, во-1-х, ещё не из[вестно] [...]