Letter 4531
| Date | 31 October/12 November 1891 |
|---|---|
| Addressed to | Grand Duke Konstantin Konstantinovich |
| Where written | Moscow |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): Institute of Russian Literature of the Russian Academy of Sciences (Pushkin House), Manuscript Department (ф. 137, No. 78/29) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 510–511 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-А (1976), p. 257–258 Tchaikovsky in America. The composer's visit in 1891 (1986), p. 182–184 (English translation) К.Р. Избранная переписка (1999), p. 80-81. |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Luis Sundkvist |
Москва 31 окт[ября] 1891 Ваше Императорское Высочество!
Трудно высказать, как я был обрадован и тронут Вашими дорогими строками. Конечно, в глубине души я чувствовал, что Вы меня не забыли, — но так приятно иметь вещественное доказательство того, что среди столь сложных и многосторонних занятий, ещё под впечатлением тяжёлого семейного горя Вы уделяете частицу Вашего времени на памятование обо мне. Давно я не имел счастья Вас видеть, но постоянно, из разных источников, имел сведения о всём с Вами происшедшем, радовался Вашим радостям и скорбел о Ваших печалях. 15-го сентября я даже видел Вас вечером на Клинском вокзале Ник[олаевской] жел[езной] дор[оги], но не подошёл к Вам, боясь неуместности моих приветствий в тех обстоятельствах, в коих Вы находились, возвращаясь из Ильинского. На меня сделала очень сильное впечатление смерть племянницы Вашей; без преувеличения могу сказать, что я плакал о ней, как будто близко и хорошо знал её. Могу себе представить, как Вам было тяжело! Ко всяким смертям, по мере того как стареешь, привыкаешь относиться если не с равнодушием, то с спокойным сознанием неизбежности факта смерти, — но смерть очень молодых людей, особенно таких, которым обстоятельства сулили счастье, до сих пор действует на меня подавляющим образом. С тех пор, как я в последний раз видел Ваше Высочество, я успел побывать в Америке. Поездка эта не оставит во мне приятного воспоминания. Накануне моего отплытия из Гавра я получил известие о смерти сестры и под этим тяжёлым впечатлением познакомился с океаном, который при всей своей несказанной красоте лишён свойства рассеивать печаль. Напротив, он только усугублял её. В Америке меня необыкновенно радушно принимали, я видел там много интересного, оригинального и красивого (напр[имер], Ниагарский водопад), но до того сильно, невыразимо мучительно скучал по родине и всеми фибрами существа стремился домой, — что всё моё месячное пребывание там было истинной мукой. Зато никогда, кажется, не чувствовал себя, несмотря ни на что, так счастливым, как когда вернулся в Россию и увидел всех своих. Всё лето я провёл в деревне и проработал. Вчерне я окончил уже одноактную оперу «Иоланда» («Дочь короля Рене») и балет «Щелкун» («Casse-noisette»). В настоящее время нахожусь в Москве по случаю репетиций «Пиковой дамы», которая в первый раз пойдёт здесь после 1-го ноября вскоре. Очень приятно было познакомиться с Фетом. Афанасий Афанасьевич тронул меня своим дружеским приёмом. Судя по воспоминаниям его, печатавшимся в «Русском вестнике», я думал, что беседа его не особенно интересна. Оказалось, напротив, что это чрезвычайно приятный, полный оригинальности и юмора собеседник. Если бы Вы знали, Ваше Высочество, до чего очаровательно его летнее местопребывание! Что за дом, что за парк, что за уютное убежище для стареющегося поэта! К сожалению, как говорила мне Марья Петровна, наш поэт вовсе не пользуется наслаждением жить в этой поэтической обстановке. Он безвыходно сидит дома, диктует перевод Марциала или стихи, ссорится с барышней, которая пишет под его диктовку, и дальше балкона никуда не выходит. Он прочёл мне много новых своих стихотворений, причём, я удивлялся, как ещё молода и свежа его муза. Мы оба сожалели, что обстоятельства мешают Вашему Высочеству предаваться поэтической деятельности. Если б по крайней мере летом Вы могли отдыхать, живя где-нибудь в уединении! Но увы — и это невозможно. После 1-го представления «Пиковой дамы» я поеду в деревню и займусь инструментовкой оперы. В половине декабря буду в Петербурге, куда приглашён дирижировать концертом Русского музыкального общества. Надеюсь, что удастся видеть Ваше Высочество и Великую княгиню. Затем мне предстоит поездка в Гамбург и Прагу на постановку моих опер. В апреле меня приглашают приехать в Америку, но, кажется, я предпочту матерьяльным выгодам, сопряжённым с этой поездкой, спокойное пребывание в деревне и работу. Мне очень хочется, по окончании моих теперешних работ, несколько времени отказаться вовсе от писания опер и балетов и поработать на симфоническом поприще. Нередко приходишь на мысль, что, быть может, пора и совсем закрыть свою лавочку. Дело в том, что автор, достигнувший успеха и признания его заслуг, делается помехой для молодых авторов, ищущих возможности постановки их произведений. Было время, когда меня знать не хотели и, если бы не покровительство Великого князя, отца Вашего, — ни одной моей оперы не приняли бы на сцену. Теперь меня балуют и всячески поощряют. Это очень приятно, — но не препятствую ли я теперь молодым композиторам попасть на сцену? Это меня часто беспокоит и мучит. Покорнейше прося Ваше Императорское Величество передать мои горячие приветствия Великой княгине и ещё раз благодаря от глубины души за память обо мне, имею честь быть всепокорный слуга. П. Чайковский |
Moscow 31 October 1891 Your Imperial Highness!
It is difficult for me to express how gladdened and touched I was by your dear lines [1]. Of course, in my heart of hearts I sensed that you had not forgotten me, but it is so pleasant to have material evidence that, in between your so complicated and many-sided activities, and also bearing in mind that you are under the impression of a distressing family misfortune [2], you are able to spare a small part of your time to remember me. For a long time I have not had the good fortune of seeing you, but I have constantly been receiving, from various sources, news about everything that has happened to you, and I have rejoiced in your joys and grieved over your sorrows. On the 15th of September I even saw you in the evening at Klin station on the Nikolayevsky Railway Line, but I didn't walk up to you because I feared that it would be inappropriate for me to greet you, given the circumstances under which you were returning from Ilyinskoye [3]. The death of your niece made a very strong impression upon me. Without any exaggeration I can say that I cried over her as if I had known her very well. I can imagine how painful it must have been for you! As one grows older, one becomes accustomed to treating all deaths if not with indifference, then with a calm awareness of the inevitability of the fact of death. However, the death of very young people, especially those to whom their circumstances had held out the prospect of happiness, continues to this day to have a devastating effect upon me. Since the last time I saw you I have managed to visit America [4]. This trip will not leave me with any pleasant memories. On the eve of my departure from Le Havre I received the news of my sister's death, and it was under this painful impression that I made the acquaintance of the ocean, which, for all its ineffable beauty, lacks the ability to dissipate sorrow. On the contrary, it only intensified it further. In America I was received with extraordinary hospitality; I saw a lot of interesting, original, and beautiful things there (for instance, the Niagara Falls), but I suffered such inexpressibly intense and agonizing homesickness and longed, with all the fibres of my being, to get back home, that my entire month's stay there was a real torture. But on the other hand, I think I had never felt so happy, in spite of everything, as when I returned to Russia and saw all my folks. I spent all summer in the countryside working. I have already completed the sketches for a one-act opera, "Iolanta" ("King René's Daughter"), and a ballet, "The Nutcracker" ("Casse-noisette"). At present I am in Moscow for the rehearsals of The Queen of Spades, which is to be performed here for the first time soon after 1 November [5]. It was very pleasant to make the acquaintance of Fet [6]. The hearty welcome I was given by Afanasy Afanasyevich touched me greatly. Judging from those memoirs of his published in the "Russian Herald" I had been expecting that his conversation would not be particularly interesting. But on the contrary, as it turned out, he is an extremely agreeable person to talk to, full of originality and humour. If only you knew, Your Highness, how enchanting his summer residence is! What a house, what a park, what a cosy refuge for an ageing poet! Unfortunately, as Mariya Petrovna [7] told me, our poet does not at all avail himself of the pleasure of living in such a poetic environment. He sits at home all the time, dictating his translation of Martial or verses of his own and quarrelling with the young lady whom he is dictating to, and he never goes out any further beyond the balcony. He read out to me many of his new poems, and I was amazed at how youthful and fresh his Muse still is. We both lamented the fact that circumstances prevent Your Highness from dedicating yourself to poetic work. If at least in the summer you could take a break and live in some secluded spot! But alas, even that is impossible. After the first performance of The Queen of Spades I shall go to the country and set about the orchestration of my opera. In mid-December I shall be in Petersburg, where I have been invited to conduct a concert of the Russian Musical Society. I hope that I shall get to see Your Highness and the Grand Duchess [8]. After that I have to travel to Hamburg and Prague for productions of my operas [9]. I have been invited to come to America in April, but I think that instead of the material benefits associated with this trip, I shall give preference to a quiet stay in the countryside and to my work [10]. After finishing my current projects I very much feel like abstaining altogether from writing operas and ballets for a while and doing some work in the symphonic field. Quite often I find myself thinking that perhaps it is time for me to shut up shop altogether. The thing is that an author who has attained success and recognition of his merits becomes an obstacle for young authors looking for opportunities to have their works staged. There was a time when no one wanted to have anything to do with me, and if it hadn't been for the patronage of your father, the Grand Duke [11], not a single opera of mine would have been accepted for performance on the stage. Now I am being spoilt and encouraged in every possible way. This is very agreeable, but am I not now in the way of young composers who want to make it to the stage? This often worries and torments me [12]. After most humbly requesting Your Imperial Highness to convey my fervent greetings to the Grand Duchess and once again thanking you from the depths of my heart for remembering me, I have the honour of remaining your most humble servant. P. Tchaikovsky |
Notes and References
- ↑ Grand Duke Konstantin Konstantinovich had written to Tchaikovsky from Pavlovsk on 27 October/8 November 1891, explaining that he had very much wanted to reply to the composer's letter of 15/27 March 1891 from Paris (letter 4352), but he had decided not to because he feared that his reply would not reach Tchaikovsky during his concert tour of America (on 6/18 April 1891, the composer set sail for America from the French port of Le Havre). The two men had not exchanged any letters since then. Konstantin's letter has been published in К.Р. Избранная переписка (1999), p. 79.
- ↑ On 12/24 September 1891, shortly after being successfully delivered of her second child, Grand Duke Dmitry Pavlovich (b. 6/18 September 1891), Konstantin's niece, Grand Duchess Aleksandra Georgievna, died of puerperal fever — note by L. K. Khitrovo in К.Р. Избранная переписка (1999), p. 81.
- ↑ Ilyinskoye was an estate near Moscow belonging to the Romanov family which Grand Duke Konstantin Konstantinovich visited in connection with the death of his niece, Grand Duchess Aleksandra Georgievna — note by L. K. Khitrovo in К.Р. Избранная переписка (1999), p. 81.
- ↑ Tchaikovsky's stay in America lasted from 14/26 April to 9/21 May 1891, and during that period he gave several concerts. He got back to Russia (to Saint Petersburg) on 20 May/1 June 1891.
- ↑ The opera The Queen of Spades was first staged at the Moscow Bolshoi Theatre on 4/16 November 1891 (almost a whole year after its premiere in Saint Petersburg).
- ↑ In his letter to Tchaikovsky of 27 October/8 November 1891, Konstantin mentioned that the poet Afanasy Fet had written to him in the summer describing Tchaikovsky's visit to his (Fet's) estate Vorobyevka, in the province of Kursk. Tchaikovsky visited Fet on 18/30 August 1891, together with his brother Nikolay, on whose nearby estate at Ukolovo he had been staying for a few days.
- ↑ Mariya Petrovna Shenshina (née Botkina; 1828-1894) was the poet's wife.
- ↑ Grand Duchess Yelizaveta Mavrikievna (née Princess Elisabeth of Saxe-Altenburg; 1865-1927), Konstantin's wife.
- ↑ Tchaikovsky's opera Yevgeny Onegin was staged in Hamburg on 7/19 January 1892 (its first performance in Germany), with Gustav Mahler conducting and in the author's presence. The scheduled production of The Queen of Spades in Prague during the 1891/92 season was deferred until the next season because of the complications presented by the opera. The Queen of Spades was finally given its first performance in Prague on 30 September/12 October 1892, with Adolf Čech conducting and in the author's presence.
- ↑ Tchaikovsky did not undertake a second concert tour of America in the spring of 1892.
- ↑ Konstantin's father, Grand Duke Konstantin Nikolayevich, became president of the Russian Musical Society in 1873 and subsequently rendered Tchaikovsky his support on many occasions.
- ↑ Tchaikovsky would express similar thoughts in an interview he gave to a reporter from the Daily News in April 1892. See With P. I. Tchaikovsky (TH 323).
