Letter 689

Date	12/24 December 1877
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Venice
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 3101)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 63–64 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 117–118 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 303–304 To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 103–104 (English translation)

Text

Russian text (original)

Венеция 24/12 дек[абря] 1877 г[ода] Дорогая Надежда Филаретовна! Сегодня я получил радостное и уже решительное известие, что брат мой Модест вместе с своим милым воспитанником едет ко мне. Конради (отец ребёнка), отпуская ко мне своего сына с своим воспитателем, потребовал, чтоб я поселился в месте, климат которого был бы подходящ к гигиене слабого мальчика. Он предложил Сан-Pемо, около Ментоны, в котором можно устроиться очень удобно, так как в последнее время там настроено много пансионов и гостиниц. Там тепло, воздух здоровый и чистый, местоположение великолепное и жизнь простая, без светских забав и шума. Я не имею ничего против этого выбора. Во всем этом только одна маленькая неприятность: это, что придётся оторваться от работы, в которую я теперь так безраздельно углубился. Дня 3 или 4 придётся потерять. Но зато сколько радости, сколько отрады будет мне жить с милым братом, который, к тому же, не будет нисколько отвлечён от своего дела! Со стороны Конради этот поступок до того мил, что я не знаю, как ему выразить свою благодарность! Никаких событий, достойных быть отмеченными в мою хронику, в последние дни не происходит. Венеция перед праздником значительно оживилась. Вечером очень весело пройтись по главным узеньким улицам, ярко освещённым и наполненным народом. На всех площадях выставлены палатки, столики с самыми разнообразными товарами. Большинство этих товаров имеет общее всей Венеции и всему венецианскому свойство издавать зловоние, вследствие чего воздух стал положительно отравлен, — нельзя окна отворить. Погода опять стоит великолепная, ясная, а сегодня даже жарко на солнце. Я получил вчера письмо от брата Анатолия. Письмо самого успокоительного свойства. В Каменке меня любят по-прежнему; я совершенно утешен с этой стороны. Ведь мне все казалось, что меня там только жалеют! Это было мне очень горько. В последнее время я уже стал получать письма оттуда, весьма меня успокоившие, — но все, что мне пишет брат мой, окончательно возвратило в меня уверенность, что все каменские жители, составляющие группу людей, очень, очень дорогих для меня, простили мне все и поняли, что я действовал в каком-то ослеплении и что вина моя была невольная. Жена моя ещё там. Она выразила моему брату желание идти в сестры милосердия. Брат взялся хлопотать об этом. Не стану вдаваться в подробности, — но все, что я узнаю теперь о ней, действует самым благотворным образом на мою совесть. Она может быть вполне спокойна. Сегодня я уже приступил к второй половине второй части симфонии. Работа с каждым часом делается легче. Я надеюсь, что, несмотря на перерыв, окончу все к нашему новому году. Начиная с сегодняшнего дня (т. е. со дня получения моего письма), прошу, мой дорогой друг, считать уже меня жителем Сан-Ремо и адресовать мне письма туда, покамест в poste restante (Italie Septentrionale, San-Remo près Menton). До свиданья, дорогая Надежда Филаретовна! Ваш, П. Чайковский Если придёт сюда письмо или посылка после моего отъезда, то мне перешлют в San-Remo. Я еду отсюда в самом конце этой недели.