Letter 915
Date | 16/28 September 1878 |
---|---|
Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
Where written | Moscow |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1181) |
Publication | П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 447–448 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 174–175 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 399–400 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 166–167 ("18 September"; English translation; abridged) |
Text
Russian text (original) |
16 сентября Что это значит, что от тебя до сих пор нет письма? Ленивый мальчишка! Я нахожусь в ещё небывало странном состоянии духа и веду совершенно небывалый образ жизни. Не то чтоб я мучительно тосковал или испытывал жгучее ощущение неудовлетворённости, нет! нисколько. Но я бессмысленно скучаю и отношусь ко всему окружающему с холодным омерзением. Москва мне абсолютно противна, но так как уж окончательно решено, что я здесь не останусь, то меня это мало тяготит. Я стараюсь избегать всякого общества и всяких встреч. Все, кого я вижу. за исключением Ник[олая] Льв[овича], несносны мне, не исключая и Кашкина, и Альбрехта, и Юргенсона, и Лароша, который Бог знает зачем торчит здесь и ежедневно предаётся объедению и опитию. В Консерватории я ощущаю себя гостем; она сделалась для меня чем-то до того чуждым, что я уже больше не сержусь и не кипячусь в классе, а с тупым отвращением отношусь к ученикам, ученицам и их трудам. Гг. профессора с их лакейскою преданностью Рубинштейну, с их дрязгами и мелкими, местного свойства интересами представляются мне тоже какими-то чужестранцами, с коими меня ничто не связывает. Я прихожу в Консерваторию прямо в класс и ухожу прямо из класса и стараюсь ни с кем не говорить и не встречаться. На разные приветственные восклицания, вроде: «Ба!» или «Кого я вижу?» — я делаю кисло-сладкую физиогномию и тотчас кидаюсь в сторону. Засим аккуратно каждый день я совершаю поездку или в Нескучный сад, где почти никого нет, или в Кунцево, где я сегодня ужасно много наслаждался и где уж окончательно ни одной собаки не встретишь. Гуляю часа два и еду домой обедать, почти всегда имея у себя гостем Ник[олая] Льв[овича]. Вечером с ним же гуляю или хожу в церковь. Между прочим, накануне Воздвиженья были в Успенском соборе на всенощной в алтаре, причём все, проходя мимо его, кланялись ему и называли или «Ваше превосходительство», или «Ваше сиятельство». При всем этом я совершенно здоров и все физические отправления оп ne peut plus правильны. [...] Квартира моя тоже имеет характер какого-то временного жилища. Она очень неуютна и имеет тот громадный недостаток, что и днём и ночью слышен шум экипажей. Решительно нерасположения сочинять. Занимаюсь исключительно одними корректурами. «Евгений Онегин», наконец, сдан. Мне очень сладостно думать, что ты посетишь меня в начале октября, а также и Модест. Полагаю, что останусь здесь до ноября или самое позднее до декабря. Пожалуйста, пиши, как идёт устройство квартиры и вообще, что ты делаешь. Целую тебя несчётное множество раз. Твой, П. Чайковский Адресую в окружной суд, ибо всё-таки не помню адреса. |