Letter 991

Date	29 November/11 December 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Florence
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1192)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 467 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 183–184 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 492–493 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 181 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Флоренция 29 н[оября]/11 д[екабря] 1878 Если бы не телеграмма и письмо Модеста, то я бы беспокоился о тебе и решительно не знал бы, чем объяснить твоё молчание. Теперь я начинаю подозревать на основании предыдущего письма Модеста, что ты увлёкся Панаишной и эта тебя отвлекает. Мне также досадно, что нет ещё да сих пор несчастной рукописи. Ну уж Аким! Я думаю, ему нередка икается! Про себя скажу следующее. Во 1-х, здоров совершенно; во 2-х, так привык к своему тихому уголку, что даже почти никогда не предаюсь грусти. Работа идёт так хорошо, что в эту минуту даже нечего делать. Жду посылки от тебя, а нового начинать не хочу. Образ жизни окончательно установился. В городе почти, не бываю. Вчера Н[адежда] Ф[иларетовна] прислала мне билет в театр. Давалась новая опера «Il violino del diavolo», в которой интересно только то, что примадонна Ferni вместе с тем и знаменитая скрипачка. В третьем акте она превосходно сыграла скрипичное solo. Мне была ужасна скучно, и я сожалел, что не сижу у себя за книгой или за фортепьяно. Н[адежда] Ф[иларетовна] тоже была в театре, и это меня стесняло точно так же, как и вообще её близость от меня постоянно меня стесняет. Мне все кажется, что она желает видеть меня; напр[имер], я каждое утро вижу, как, проходя мимо моей виллы... она останавливается и старается увидать меня. Как поступить? выйти к окну и поклониться? на в таком случае, почему уж кстати не закричать из окна: здравствуйте? Впрочем, в её ежедневных длинных, милых, умных и удивительно ласковы письмах нет ни единого намёка на желание свидеться. Погода вчера стояла такая дивная, что я был в бешеном восторге. Крыша моей виллы есть терраса, с которой дивный вид на город и окрестности. Я большую часть времени от завтрака до обеда сидел на этой террасе. За завтраком и обедом я постоянно вспоминаю тебя. Подают по большей части баранину, мозги, сосиски, телятину. Что бы ты, бедненький мой, делал. Однако я серьёзно начинаю ощущать сильную потребность получать от тебя милые твои косые строчки. Пиши, голубчик мой, хоть понемножку, а пиши. Насчёт будущих планов ещё ничего не знаю, но во всяком случае более двух месяцев за границей я не пробуду. К началу поста приеду к тебе. Обнимаю тебя, мой милый лентяй! Кланяйся очень Володе, Модесту — поцелуй, Саше, Леве и Папочке милому, которому все ещё не собрался написать. Твой, П. Чайковский

Florence 29 November/11 December 1878 Were it not for Modest's telegram and letter, I would have been worried about you, and have absolutely no idea how to explain your silence. Now, on the basis of Modest's previous letter, I'm starting to suspect that you've fallen for Panaisha and that she is distracting you. I'm also frustrated that the unfortunate manuscript still isn't here. Well, that's Akim again! I think he has more than the occasional slip! As for myself, I'll say the following. Firstly, I am completely well; secondly, I've become so accustomed to my quiet corner that I almost never indulge in sadness. Work is going so well that at this moment I haven't even any to do. I'm waiting for the parcel from you, but I don't want to start anything new. My way of life is firmly established. I'm hardly ever in the city. Yesterday Nadezhda Filaretovna sent me a ticket to the theatre. They were giving a new opera, "Il violino del diavolo", in which the only thing of interest is that the prima donna Ferni is also a remarkable violinist. In the third act she played the violin solo superbly. I was awfully bored, and regretted that I wasn't sitting at home with a book or at the piano. Nadezhda Filaretovna was in the theatre too, and this flustered me just as much as her constant closeness to me in general flusters me. It always seems to me that she wants to see me; for example, every morning I see how, passing by my villa... she pauses and attempts to see me. What am I to do? Go to the window and bow? But in that case, should I not also call out from the window: Hello? However, in her daily, long, sweet and surprisingly affectionate letters, there is not a single hint of a desire to meet. The weather yesterday was so wonderful that I was in a frenzy of delight. The roof of my villa has a terrace with a divine view of the city and its surroundings. I spent most of my time from dinner to lunch seated on this terrace. I constantly think of you at lunch and dinner. They mostly serve lamb, brains, sausages and veal. What would you do, my poor thing? However, I'm seriously starting to feel the urge to receive your sweet slanted lines. Write at least a little, golubchik, but do write. I don't know anything yet regarding future plans, but whatever happens I won't be abroad for more than a couple of months. I'll come to you by the beginning of the fast. I hug you, my dear lazybones! Give my best regards to Volodya, and kiss Modest, Sasha, Lyova, and dear Papochka, whom I still haven't managed to write to. Yours, P. Tchaikovsky