Letter 871

Date	13/25 July 1878
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2951)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 189–190 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 390–391 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 335–337 To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 306–307 (English translation)

Text

Russian text (original)

13-го июля 1878 Дорогой друг! Письмо это, я полагаю, ещё застанет Вас в Браилове. Я попрошу Вас ответить мне телеграммою (Фастовская линия, Каменка, Чайковскому) на следующий вопрос: можно ли мне будет вместо 20-го июля приехать в Браилово около 1-го августа. Случилось так, что один из моих братьев, Ипполит, собирается со своей женой на несколько дней в Вербовку, именно к тому времени, когда я хотел ехать в Браилово. Едет он, между прочим, и чтоб меня видеть, а мы давно не видались. По службе своей он не может отложить поездку, а уехать мне отсюда как раз когда он явится, — неловко, да и хотелось бы сочетать возможность свидания с ним с возможностью позже отправиться в Браилово. Впрочем, я ещё наверное не знаю, как все это устроится. Хотелось бы только заранее иметь от Вас разрешение приехать вместо 20-го июля 1-го августа. У нас, наконец, кажется, начинается лето. Было несколько сряду прекрасных дней и особенно вечеров. Я думал о Вас и воображал Вас тоже наслаждающуюся ясным безветреным вечером то в Тартакском лесу, то на скале. У нас идут здесь приготовления к спектаклю, который мы устраиваем 16-го июля, накануне отъезда отсюда брата Анатолия. Я участвую лишь в качестве суфлёра и режиссёра. Идёт «Женитьба» Гоголя и сцена из «Misanthrope» Molière'a. Играет все молодёжь, т. e. мои племянницы, а также разные племянницы и племянники моего зятя, съехавшиеся к бабушке на лето в Каменку. Племянница моя Таня, которой портрет я уже послал Вам, обнаружила на репетициях серьёзный сценический талант. Роль Сelimène она играет превосходно. Вообще идёт спектакль очень мило, но вот горе! У нас решительно не предвидится никакой публики. Т. e. публику будут составлять разные каменские Давыдовы, уже видевшие репетиции. Это несколько охлаждает всеобщее рвение. Решено пригласить в качестве зрителей крестьян. Это совершенно возможно, так как представление будет происходить на балконе, а зрители будут сидеть на дворе. У меня готовы портреты всех моих остальных племянниц и племянников для отсылки Вам, — но я решил отложить передачу их Вам до Москвы, ибо боюсь, что почта привезёт их в Браилово как раз на другой день после Вашего отъезда. Между тем, довольно скучная работа переписки понемногу подвигается. Уже три (а вместе с браиловскими скрипичными пьесами четыре) опуса готовы. Теперь я принимаюсь за сборник детских пьес, потом перепишу обедню, а затем отдохну (по Вашему совету) и буду понемногу задумывать что-нибудь новое и большое. К «Ундине» я почему-то охладел. Хочу поискать сюжета для оперы более глубоко захватывающего. Что вы бы сказали о «Ромео и Юлии» Шекспира? Правда, она уже много раз служила оперной и симфонической канвой, — но богатство этой трагедии неисчерпаемо, и как-то раз, перечитывая её, я увлёкся мыслью оперы, в которой бы сохранил развитие действия, как у Шекспира, без всяких уклонений и добавлений, как это сделали Берлиоз и Гуно. Здоровье моё в отличном состоянии; давно я так хорошо себя не чувствовал. Но минуты непреодолимого влечения куда-то, подальше от всех и всего, находят на меня по-прежнему. Мне очень полезно будет на несколько времени уединиться в Браилове. О Москве думаю с тоской, страхом и сжиманием сердца. Жду с нетерпением Ваших указаний, куда и когда писать Вам, мой добрый, милый друг. Ваш П. Чайковский