Letter 1117

Date	22 February/6 March 1879
Addressed to	Lev Davydov
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 19, л. 16–18)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 543–545 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 127–128

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж  6 марта 22 февр[аля]   Милый мой Лева! У меня к тебе большая просьба. Уж так как ты и Саша так добры, что берете меня к себе нахлебником и жильцом, то я хотел бы устроить своё жилище как можно удобнее. Прежде всего мне необходим стол для занятий. Я бы попросил тебя, голубчик, велеть мне сделать из простого дерева большой стол, по возможности крепкий и нешатающийся. Так как это лето мне предстоит инструментовать целую оперу, то нужно, чтобы было где раскладывать свои листы, чтоб было просторно. Так как я ещё хорошенько себе не представляю своего будущего помещения, то покамест попрошу тебя поставить сколь ка необходимо мебели. Побывав же у Вас весной, я, может быть, съезжу в Киев или в Москву для покупки всего, что мне будет нужно в моем жилище. Лева! я никоим образом не могу допустить, чтобы ты тратился на мое устройство, и потому предупреждаю тебя, что я, во что бы та ни стало, должен принять на свой счёт стоимость перестройки и переделки флигеля. Так как уж я попал на тему денег, то ещё скажу следующее. Я не намерен скрывать ни от тебя, ни от Саши, что я могу себя считать теперь человеком богатым, ибо получаю от M[ada]me Мекк 500 р[ублей] в месяц, так что вместе с зарабатываемыми мною деньгами я могу получать в год от 7 да 8 тысяч. Очень может статься, что в первую минуту тебе и Саше покажется предосудительным, что я живу на счёт M[ada]me Мекк. Но если ты примешь в соображение сущность моих отношений к ней, основанную исключительно на её желании обеспечить мне возможность всецело предаваться моему композиторству; если ты вспомнишь, что лично мы с ней [не] знакомы, — то полагаю, что простишь мне, если я не имею гражданского мужества отказываться от средств, идущих из столь симпатичного мне источника. Да я и не мог бы отказаться от них, не причинившей смертельной обиды. Тем не менее я совершенно понимаю, что в первую минуту ты, может быть, будешь неприятно поражён этим известием. Во всяком случае это должна остаться тайной от всех, кроме тебя, Саши и двух младших братьев. Я повёл этот разговор к тому, что, будучи столь богатым, странно было бы, чтоб я жил у Вас даром. Я знаю, что и это тебя в первую минуту рассердит. Но подумай, голубчик, что нельзя мне с человеком питаться, освещаться, отепляться, омываться и т. д. даром в течение нескольких месяцев в году, т. е. большую часть года во всяком случае. Не знаю, в какой форме устроить это, — но устроить необходимо, ибо мысль, что я живу на даровщинку, стесняла бы меня. Кроме того, чтобы покончить с денежными расчётами, скажу тебе, что в течение будущего лета я, во что бы то ни стало, уплачу тебе весь мой долг. Вчера для меня был очень приятный день — я кончил начерно сполна всю свою оперу, от которой, надеюсь, если посчастливится поставить её на театре, больших благ для себя как в отношении упрочения своего имени, так и в отношении матерьяльном. Мне осталось жить здесь ещё несколько дней, после чего поеду сначала в Берлин, где проведу дня два, и потом в Петербург. Признаюсь тебе, что я не могу думать о возвращении в Петербург без отвращения и ненависти к этому городу, — но вместе с тем мне ужасно хочется видеть братьев, Папу моего милого, Анну, — ну, словом, несколько без конечно дорогих для меня людей, которые, как будто назло мне, живут в отвратительном чухонском болоте, называемом С[анкт]-Петербург. Зато к Вам меня тянет ужасно. Как ни мало симпатична мне самая Каменка, но в конце концов она всё-таки деревня, а уж жить у Вас мне до того приятно! Как я был счастлив, получив письмо от Бобика. Начертанные им строки были покрыты поцелуями. Как мне хочется поскорей увидать горделиво-изящную Татьяну, благоуханную фиалку Веру, аппетитный свежий огурчик из грядки — Тасю, воинственного и рыцарского Митю, поэтического Бобика и, наконец, несравненного Уку, а также прекрасных родителей сего юного поколения. Очень будет приятно приехать к Вам. Если Толя меня отпустит или поедет со мной, то прибуду к пасхе, если же нет, то тотчас после пасхи. А пока нежно всех Вас обнимаю. Твой П. Чайковский В твоей ответной телеграмме сказано, что ты ожидаешь меня «jour parquet». Я почему-то твёрдо надеюсь, что мальчики не будут болеть. Письмо Miss Eastwood получил и книги куплю.

Paris  6 March 22 February   My dear Leva! I have a big favour to ask of you! Since you and Sasha have been so kind as to take me in as a parasite and lodger, then I should like to make my living arrangements as comfortable as possible. First of all, I require a table for working. I would ask you, golubchik, to order me a large table made from plain wood, as strong and steady as possible. Since this summer I have to score an entire opera, I need to have somewhere spacious to spread out my papers. Since I still don't have a good idea of my future accommodation, for the time being I'll ask you to supply as much furniture as necessary. After having visited you in the spring, I might go to Kiev or Moscow to buy everything I need in my residence. Leva! There is no way I can let you spend money on my accommodation, and therefore I warn you that, no matter what the cost, you must put the cost of rebuilding and remodelling the outbuilding on my account. Since I've already touched on the subject of money, then I'll also say the following. I have no intention of hiding from either you or Sasha that I can now consider myself to be a wealthy man, because I am receiving 500 rubles a month from Madame Meck, so combined with the money I earn, I can receive from 7 to 8 thousand a year. It may very well happen that for a brief moment it will seem reprehensible to you that and Sasha that I'm living at Madame Meck's expense. But if you consider the essence of my relationship with her, based solely on her desire to ensure that I have the opportunity to devote myself entirely to my compositions; if you remember that we do not know each other in person, then I', sure you will forgive me if I don't have the civic courage to refuse means emanating from a source so sympathetic to me. Indeed, I could not refuse them without causing mortal offence. Nevertheless, I completely understand that you may be unpleasantly surprised by this news at first. In any case, this should remain a secret from everybody except you, Sasha, and the two younger brothers. The point of my raising this in our conversation is that, being so wealthy, it would be odd if I were to live with you for nothing. I know that this will also make you angry at first. But just think, golubchik, that I cannot eat with someone, have light and warmth, wash myself, etc., gratis for several months of the year, i.e. the greater part of the year in any case. I don't know how this can be arranged, but it is necessary to arrange it, because the thought that I would be living free of charge would embarrass me. Furthermore, to put an end to my financial obligations, I'll tell you that over the course of the summer, no matter what, I shall pay you everything I owe. Yesterday was a very pleasant day for me — I finished the rough draft of my whole opera, which I hope, if I'm fortunate enough to have it staged at the theatre, will bring great benefits for me both in terms of my reputation, and in material terms. I'm staying here for a few more days, after which I'll go firstly to Berlin, where I'll spend another couple of days, and then to Petersburg. I confess to you that I cannot think about returning to Petersburg without an aversion and loathing towards this city — but at the same time I want awfully to see my brothers, my dear Papa,Anna — well, in short, some of those people who ware always dear to me, whom, as if to spite me, live in the disgusting Baltic swamp called Saint Petersburg. Then I'm terribly drawn towards you. No matter how little sympathy I have for Kamenka itself, in the end, it is still the country, and it's so pleasant for me to live with you! How happy I was to receive a letter from Bobik. The lines he wrote have been covered with kisses. How soon I want to see the graceful and refined Tatyana, the fragrant violet Vera, the delicious fresh cucumber from the garden Tasya, the warlike and knightly Mitya, the poetic Bobik, and finally, the incomparable Uka, as well as the wonderful parents of these young siblings. It will be a pleasure to come to you. If Tolya lets me go, or goes with me, then I'll arrive before Easter, but if not, then immediately afterwards. Meanwhile, I hug you all gently. Yours, P. Tchaikovsky Your telegram in reply says that you are expecting me jour parquet. For some reason I fervently hope that the boys won't be ill. I've received a letter from Miss Eastwood and will buy the books.