Letter 1519

Date	28 June/10 July 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1313)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 161–163

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 28 июня Отвечаю обстоятельно на твоё сегодняшнее письмо. Свою поездку к M[ada]me Мекк мне не переложить, ни отменить невозможно. Ввиду различных семейных соображений, я уже несколько раз откладывал и переносил своё пребывание в Браилове; наконец, сообразивши, что Модест должен был уехать в конце июня, а ты приехать в августе, — я окончательно (по её просьбе) назначил и июль. Не забудь, Толичка, что ведь меня ожидает целый дом со всеми атрибутами и что вновь переносить поездку или вовсе её отменить невозможно и неловко. Остаться там менее 3-х недель мне бы не хотелось, ибо каприз Н[адежды] Ф[иларетовны] заключается в том, чтобы я прожил у ней по крайней мере месяц; если из этого месяца я оттяну одну неделю, то это все, что могу сделать. Вот почему говорю тебе положительно, что ранее 21-го я не тронусь оттуда, а поэтому и никак не могу 15 быть у Жедринских. Да и весьма сомнительно, чтобы я туда попал. У меня денег как раз хватит доехать до Браилова и оттуда уехать прямо сюда. Занимать не у кого, да и ужасно не хочется, у Левы денег вовсе нет, у Евстафия и Алёши все забрано, и затем до 1-го октября мне не предстоит никакого получения. Путешествия мне всегда обходятся очень дорого. Ну, словом, вероятнее всего, что из Браилова я вернусь сюда. И поверь, что всего умнее, что я нигде не назначаю тебе съехаться. Эти сговоры всегда ведут к стеснениям и к недоразумениям. Знай, что в конце июля ты здесь меня найдёшь; да ведь если ты сбираешься к Модесту и к Коле, то тебе раньше и не поспеть сюда. Я ни к Модесту, ни к Коле не поеду во всяком случае, но от мысли побывать хоть один день в Рыбнице ещё не хочется отказываться, и, если деньги опадут с неба, я, может быть, и сделал бы это. Меня звал Саша (в письме, которое было ответом на мою просьбу прислать стихи Лели), а в письме Саши сделала очень любезную приписку Марья Дмитриевна. Я не дал обещания. Если ты будешь у них около 15-го, то не говори им, что я наверное не буду, а скажи, что может быть. Про пребывание у Мекк не говори, а скажи, что я в Каменке. Господи, какой сумбур! И вот всегда так бывает с этими обещаниями летом побывать там-то и там-то. А тут ещё Кондратьев ко мне пристаёт, да и мне хочется у него побывать. Как бы то ни было, но, ради Бога, до августа месяца не обращай на меня никакого внимания и поступай как хочешь, т. е. нисколько не соображаясь со мной, посети и Жедринских, и Колю, и Модеста. А я — что Бог даст. Сообщи мне только, когда уезжаешь из Москвы и куда едешь; ведь я из твоих писем ровно ничего не понимаю. Сначала ты писал, что получишь отпуск, может быть, в августе, потом в половине июля, а теперь я заключаю из твоего письма, что 15-уо ты уже хочешь быть в Рыбнице? Есть ли что-нибудь уже решённое? И насколько. И пожалуйста, голубчик, никуда не зови и не проси меня и не пиши, что тебя огорчает, что я не могу с тобой съехаться. Мне очень не хочется огорчать тебя, но могу ли что-нибудь обещать, когда у меня даже денег нет ни на какие путешествия, а есть только в виду необходимость побывать у Н[адежды] Ф[иларетовны], где я желал бы жить не смущаемый никакими обещаниями, и в особенности мыслью, что тебя огорчаю. Ведь я, конечно, не меньше тебя желаю по скорей с тобой увидеться, но что делать? Адрес Модеста: Екатеринославской губ[ернии], Новомосковский уезд, почт[овая] станция Перещепинская, оттуда в Гранкино. Модест ужасно радовался мысли, что ты побываешь у него; но если ты раздумаешь почему либо, — то не смущайся: он не рассердится. Саша возвратится, вероятно, в конце июля. Она писала Мале, что готова посетить её, если Маля нуждается в её нравственной поддержке в трудную минуту жизни. Если Маля ответит да, то Саша хочет через Берлин прямо проехать в Авандус и уже оттуда сюда; они здоровы, но смерть Никсика очень огорчила Сашу, и это скверно, конечно, отзовётся на лечении. У нас здесь все здоровы; все благополучно, но довольно скучно. Дом перекрашивают (т. е. полы), и потому беспорядок страшный; по мере перехода красильщиков из одной комнаты в другую. жители переезжают, только я один нерушимо остаюсь с корнями в своём уютном помещении. Алёша ездил в Чигирин и выдержал экзамены. Алёша Давыдов здесь и, как всегда, наводит на меня нечто в роде уныния, хотя очень ласков и мил. Итак, Толяша, не сердись на меня, что не могу обещать тебе съехаться у Жедринских. Постарайся как можно приятнее провести июльскую часть отпуска, а август мы наверное проведём здесь в высшей степени приятно. В конце концов всё-таки здесь роднее и лучше всего. Крепко обнимаю. Твой П. Чайковский Merci за Сангурского.

Kamenka 28 June I'm replying in detail to your letter today. It is impossible for me either to postpone or to cancel my trip to Madame Meck. In view of various family considerations, I have already postponed and rearranged my stay in Brailov several times; finally, having realised that Modest was supposed be leaving at the end of June, and you would be arriving in August, I finally (at her request), arranged it for July. Do not forget, Tolichka, that a whole house with all its attributes awaits me, and that to rearrange it again or to cancel it altogether would be impossible and awkward. I shouldn't want to stay there for less than 3 weeks, because Nadezhda Filaretovna's whim dictates that I live with her for at least one month; the most that I can do is to take one week out of that month. This is why I can tell you that I shall absolutely not be leaving there before the 21st, and therefore I cannot possibly be at the Zhedrinskys on the 15th. And it's highly doubtful that I'll make it there at all. I have just enough money to travel to Brailov, and to go straight here from there. There's no one to borrow from, and anyway I'm awfully keen not to; Lyova has no money at all, Yevstafy and Alyosha have gone, and then I won't be receiving anything until 1st October. Travelling always costs me a great deal. Well, in short, I'll most probably be returning here from Brailov. And believe me, the most sensible thing of all is for me not to arrange to meet you anywhere. These arrangements inevitably lead to embarrassments and misunderstandings. Just know that you'll find me here at the end of July; but if you're going to Modest and Kolya, you won't be able to make it here any earlier. I won't be going to Modest and Kolya in any case, but I still don't want to abandon the idea of spending at least one day in Rybnitsa, and if money were to fall out of the sky, I may very well do so. Sasha has invited me (in a letter responding to my request to send Lyolya's poems), and Marya Dmitryevna put a most amiable postscript to Sasha's letter. If you're going to be there around the 15th, do not tell them that I'm sure not to be there, but say that I might be. Don't tell them that I'm staying with the Mecks, but say that I'm at Kamenka. Lord, what a mess! And this always happens with these promises to go here and there in the summer. Now Kondratyev is pestering me, and I want to visit him too. Be that as it may, for God's sake don't pay any heed to me until August and do as you please, i.e. without taking me into consideration at all, and visit the Zhedrinskys, Kolya and Modest. And I'll do whatever God wills. Just let me know when you're leaving Moscow and where you are going; after all, I understand precisely nothing from your letters. At first you wrote that you would be granted leave, perhaps in August, then in the middle of July, and now I conclude from your letter that you already want to be in Rybnitsa by the 15th. Has any of this been settled? And to what extent? And please, golubchik, don't invite me anywhere, don't ask me, and don't write that you are upset that I cannot travel with you. I very much don't want to upset you, but how can I promise anything when I don't even have any money for travelling, and only have in mind the necessity of visiting Nadezhda Filaretovna, where I should like to live without being constrained by any promises, and particularly by the thought that I'm upsetting you. Of course, I want to see you as soon as possible, no less than you, but what's to be done? Modest's address is: Yekaterinoslav province, Novomoskovsk district, Pereshchepino post station, thence to Grankino. Modest was awfully pleased at the thought you would be visiting him; but if for some reason you change your mind, don't be embarrassed: he won't be angry. Sasha will probably be back at the end of July. She wrote to Malya that she was ready to visit her, if Malya needed her moral support in a difficult moment in her life. If Malya replies in the affirmative, then Sasha wants to go directly to Avandus via Berlin, and then here; they are well, but Niks's death has greatly upset Sasha, and this will, of course, have an adverse effect on her treatment. We are all well here; everything is fine, but quite tedious. The house is being re-painted (i.e. the floors), and therefore in terrible disarray; as the painters move from one room to another, so the inhabitants move; only I alone remain unshakably rooted in my cosy premises. Alyosha went to Chigirin and passed his examinations. Alyosha Davydov is here and, as always, brings something of an air of despondency to me, although he is very affectionate and sweet. Therefore, Tolyasha, don't be angry with me that I can't promise you we'll go to the Zhedrinskys together. try to spend the July portion of your leave as pleasantly as possible, and we'll surely spend August here extremely pleasantly. After all, it's more like family here, and ultimately best of all. I hug you tightly. Yours P. Tchaikovsky Merci for Sangursky.