Letter 2345

Date	11/23 September 1883
Addressed to	Praskovya Tchaikovskaya
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 231–232
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Вербовка 11 сентября 1883 Голубушка Паня-милая! У ж не знаю, как и благодарить тебя за чудное, милое письмо твоё, полученное вчера. Мне именно интересны были подробности Вашего житья-бытья тотчас после моего отъезда. Что касается твоего расположения ко мне, то нечего и говорить, что я ужасно ему рад, и ценю его, и уж конечно, сторицею воздаю Пане-миле самыми нежными чувствами за её дружбу ко мне. Паничка! Я уж успел свыкнуться с вербовской обстановкой и, как всегда и везде, завёл жизнь правильную и регулярную, как машина. Точно так же, как в Подушкине, встаю раньше всех, пью чай у себя, гуляю, работаю до обеда, потом два часа гуляю, опять занимаюсь, пью чай, пишу письма, а вечер провожу вместе со всеми. У нас здесь сначала было невесело, ибо Таня, по-прежнему больная и расслабленная от ничегонеделанья и скуки, отравляла всем жизнь. Три дня тому назад ей вздумалось переехать в Каменку, чтобы быть поближе к доктору, и перемена по действовала на неё, как всегда, отлично, она очень хорошо себя там чувствует, а здесь, вследствие того, горизонт прояснился. Большое очарование придаёт Вербовке Веруша с дочкой. Как я желал бы, чтобы когда-нибудь близко сошлась с этой милейшей особой. Что касается Рины, то хотя это очень милый ребёнок, но я, подобно Модесту, отдаю решительное предпочтение нашей дусе Тане-миле. Рина очень напоминает мне вдову, а такие дети не в моем вкусе. Впрочем, теперь уж Рина больше мне нравится, чем сначала, но все же останусь верен Тане-миле. Погода здесь стоит все время превосходная, но вследствие семинедельного бездождия вся при рода имеет столь безотрадный вид, что я с грустью думаю о милом Подушкине. Старая сестрица, которой я так боялся, оказалась очень милой, покойной, приятной и весёлой старушкой. Алексей вздыхает о подушкинском приволье, но впрочем и здесь сохраняет свойственную ему бодрость духа. Он велит тебе и Толе передать свои нижайшие приветствия. Таня едет на днях в Париж!!! Боюсь, что это письмо уже не застанет тебя в Подушкине, но все же адресую туда. Целую крепко Панину ручку, обнимаю Толю, пожираю ласками Таню-милю. Всем поклон, но особенно Васе и Луше. Спасибо, мой ангел, за письмо.

Verbovka 11 September 1883 Golubushka Panya-dear! I don't know how to thank you for your wonderful, sweet letter, which came yesterday. I was particularly interested in the details of your life immediately after my departure. As for your disposition towards me, then needless to say I am awfully glad of it, and I value it, and of course I shall repay Panya-dear a hundredfold with the most tender feelings for her friendship towards me. Panichka! I have already managed to become accustomed to the surroundings at Verbovka, and, as always and everywhere, I have adopted a correct and orderly life, like a machine. Just as in Podushkino, I rise before everyone else, drink tea at home, walk, work until lunch, then walk for a couple of hours, work again, drink tea, write letters, and spend the evening with everyone else. At first we were unhappy here, because Tanya, still unwell and weakened by idleness and boredom, was making life miserable for everyone. Three days ago she decided to move to Kamenka in order to be closer to the doctor, and the change had a splendid effect on her, as always; she feels very well there, and as a result, the clouds have lifted. Verusha and her daughter bring great charm to Verbovka. How I wish that one day I could become close to this sweet person. As for Rina, although she is a very sweet child, I, like Modest, decisively prefer our own Tanya-dear. Rina reminds me very much of a widow, and such children are not to my taste. However, although I like Rina now more than I did at first, I shall remain loyal to Tanya-dear. The weather here remains excellent, but due to seven weeks without rain, all the nature has such a bleak appearance that I have sad thoughts about dear Podushkino. Old Sestritsa, of whom I was so afraid, turned out to be a very nice, calm, pleasant and cheerful old woman. Aleksey is sighing for the freedom of Podushkino, but even here he retains his characteristic cheerfulness of spirit. He tells me to convey his humble greetings to you and Tolya. Tanya is going to Paris in a few days!!! I'm afraid that this letter won't catch you in Podushkino, but I'm still sending it there. I kiss Panina's hand hard, hug Tolya, and devour Tanya-dear with affection. Bow to everyone, but to Vasya and Lusha in particular. Thank you, my angel, for the letter.