Letter 4596

Date	10/22 January 1892
Addressed to	Yuly Konyus
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-Б (1979), p. 18–19
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

10/22 января 1892 г[ода] Вы удивитесь, милый мой Жулик, что я пишу Вам из Парижа. Я и сам удивляюсь: это случилось совершенно неожиданно. Должен был, согласно заранее установленной программе, быть теперь в Праге, на постановке «Пиковой дамы», но получил известие, что она почему-то не готова и отложена до будущего сезона. Между тем, 29 янв[аря]/10 фев[раля] и 30 янв[аря]/11 февр[аля] я должен дирижировать концертами в Амстердаме и Гааге (играть будет Сапельников), и вот нужно было куда-нибудь уехать и воспользоваться двумя свободными неделями, чтобы позаняться переделкою секстета, игранного в прошлом году и оказавшегося неудачным. Я избрал Париж, но под условием безусловного incognito т, е. никуда и ни к кому не пойду, буду днём работать, а вечером шляться по театрам. Вчера приехал в Rue Richepanse к великому изумлению и удовольствию Беляров, сегодня посвящаю весь день корреспонденции, а с завтрашнего дня начну работать. Часто буду ходить есть в Ваш ресторан, вспоминать симпатичного Жулика и грустить, что его нет со мной. Чтобы покончить с известиями о себе, скажу Вам, что приехал прямо из Гамбурга, где присутствовал на 1-ом представлении «Онегина». Прошло очень хорошо в музыкальном отношении. Что касается постановки, то она посредственна, а местами забавна по карикатурности воспроизводимого в ней русского быта. До того я дирижировал большим концертом в Варшаве и двумя в Киеве. В обоих городах остался очень доволен сделанным мне приемом. Оба Ваши письма я получил в Варшаве, но с тех пор тщетно искал свободной минутки, чтобы ответить Вам. Мне грустно, что письма Ваши проникнуты духом печали и уныния. Отчего это? Я думаю, не оттого ли, что Вы ещё не сыграли публично и не получили должной Вам дани восторга. Но в ту минуту, как эти строки до Вас дойдут, — надеюсь, что обстоятельства изменятся. Надеюсь также, что временное расстройство слухового нерва у Вас прошло. Вообще же мне хочется посоветовать Вам быть в себе очень уверенным, не поддаваться чувству недоверия к себе, быть тем, чем Вы были лет 6 тому назад в этом отношении. Париж имел на Вашу игру благотворное влияние в том отношении, что Вы стали играть гораздо изящнее. Но как будто у Вас стало меньше смелости, виртуозного задора. Знайте, что у Вас огромный талант и что Вы должны перещеголять всех живущих скрипачей. Будьте смелее, увереннее в себе и не сомневайтесь в своих великих силах никогда, ни на минуту. Из Голландии буду спешить домой, так что если будете писать, адресуйте в гор[од] Клин. Бродским тысячу поклонов и нежностей. Буду ждать от Вас веселого письма. Крепко обнимаю Вас, мой милый Жулик. Ваш П. Чайковский

10/22 January 1892 You will be surprised, my dear Zhulik, that I'm writing to you from Paris. I am surprised myself: this came about quite unexpectedly. According to the arrangements which had previously been agreed upon, I should now be in Prague, at a production of "The Queen of Spades", but I received news that for some reason it was not ready, and has been put off until next the season. Meanwhile, on 29 January/10 February and 30 January/11 February, I have to conduct concerts in Amsterdam and The Hague (Sapelnikov will be playing), and so I was in need of somewhere to go to take advantage of these two free weeks in order to rework my sextet, which was played last year and turned out to be unsuccessful. I chose Paris, provided this was strictly incognito, i.e. I won't be going anywhere nor seeing anyone, working during the daytime and gadding about the theatres in the evening. Yesterday I arrived at the Rue Richepanse, to the great astonishment and pleasure of the Belards, devoting the whole of today to correspondence, and tomorrow I'll begin work. I'll often be going to eat at your restaurant, remembering the sympathetic Zhulik, and feeling sad that he isn't with me. To finish the news about myself, I'll tell you that I came directly from Hamburg, where I attended the 1st production of "Onegin". It went very well in terms of the music. As regards the staging, it was average, and some places even amusing, due to the caricatures of Russian life depicted in it. Before that, I conducted a large concert in Warsaw and two in Kiev. I was very pleased with the reception I received in both cities. I received both your letters in Warsaw, but since then I've been searching in vain for a free moment to answer you. I am sorry that your letters are filled with a spirit of sadness and despondency. Why is this? I think it may because you haven't yet played in public, and haven't received the acclaim you deserve. But by the time that these lines reach you, I hope that circumstances will have changed. I also hope that your temporary auditory nerve disorder has passed. Generally, I want to advise you to be very confident in yourself, not to succumb to self-doubt, and to be as you were 6 years ago in this respect. Paris had such a beneficial effect on your playing that you began to play with much more refinement. But it's as though you have less courage and virtuoso bravura. Be conscious of your enormous talent, and that you should surpass every living violinist. Be bolder, more confident in yourself, and never doubt your great powers, not even for a moment. I shall be hurrying home from Holland, so if you write, address it to the town of Klin. A thousand bows and tender greetings to the Brodskys. I'll be waiting for a cheerful letter from you. I embrace you warmly, my dear Zhulik. Yours P. Tchaikovsky