Letter 4995

Date	1/13 August 1893
Addressed to	Yekaterina Laroche
Where written	Klin
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVII (1981), p. 152–153

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Клин 1-го августа Милая Madame Кату! А я тоже не знал, где Вы и куда Вам писать. Из письма Annette Мерклинг я знал много подробностей о Лёве и. Наде, но ничего про Вас. На моё удивление, что она про Вас ничего не пишет, она ответила, что Вы исчезли и что от Вас известий нет. Про него я знал только из газет, что выходит новая театральная газета и в ней музыкальным отделом руководит Г. А. Ларош. Только из Вашего письма наконец все мне стало ясно. Каков Маня? Меня это и радует и в то же время ужасно интересует, и мне смертельно хочется его и Вас видеть. Около 24-го августа я буду в Петербурге — до тех пор мне невозможно отсюда тронуться. В Питере же я буду мимоездом, ибо придётся ненадолго съездить за границу. Несколько дней тому назад у меня явилась мысль обратиться к Вам с просьбой, которая, вероятно, очень Вас удивит. Мне очень нужно 1000 р[ублей] сер[ебром]. По некоторым причинам мне не хочется теперь обращаться к Юргенсону. Не можете ли Вы достать мне эту сумму? Условия такие: 1) отдам 1-го мая 1894 г., т. е. через 7 месяцев; 2) процентов, сколько потребуется, заплачу охотно; 3) относительно формы мне все равно: т. е. векселем или как угодно. Риску для моего кредитора никакого не будет, ибо в случае смерти в течение этих 7 месяцев мои наследники заплатят из той же театральной поспектакльной платы, из коей я заплачу живой. Долгов у меня нет, так что дело совсем верное. Я вовсе не желал бы, чтобы Вы приносили мне жертву или вообще стеснились бы этой просьбой. Можете без особенных хлопот и усилий это сделать — тогда, сделайте, пожалуйста, — но если хоть малейшим образом Вам, это неприятно или стеснительно, — я ни на секунду не обижусь отказом. Если да, то посылать деньги не нужно, а дать мне их, когда я приеду в Петербург. Уж Вы, пожалуйста, раньше 24-гоне уезжайте. Про себя скажу Вам, что из Англии я проехал в Париж, в Тироль (к Ментер), в Полтавскую губ[ернию] к Конради, в Курскую к брату Николаю и наконец сюда приехал ровно 2 недели тому назад. С тех пор я весь погружен в инструментовку своей новой симфонии. Если я не ошибаюсь, эта симфония есть едва ли не самое лучшее моё произведение, по крайней мере я никогда так не был доволен собой, не сознавал в такой степени, что кое-что во мне есть. Образ жизни моей — самый тихий, правильный и в отношении здоровья жаловаться нечего. Вейнберг писал мне, прося быть сотрудником его газеты, а также позволения объявить моё имя в числе сотрудников. Относительно последнего я дал ему разрешение, но что касается обещания писать статьи, то сказал, что едва ли я когда-нибудь что-нибудь напишу литературного; однако, если такой необыкновенный casus случится, охотно буду печататься у него. Про Англию и профессорство расскажу Вам при свидании. Будьте здоровы и, пожалуйста, не сердитесь на мою просьбу. Так не хочется обращаться к чужим людям. Ему тысячу поклонов и поздравлений по поводу возобновления деятельности. Искренно преданный, П. Чайковский

Klin 1st August Dear Madame Katu! And I didn't know where to write to you either. From Annette Merkling's letter I knew many details about Lyova and Nadya, but nothing about you. To my surprise that she didn't write anything about you, she replied that you had disappeared, and that there was no news from you. I only knew about him from the newspapers, that a new Theatrical Gazette was coming out, and that H. A. Laroche was in charge of the music section. It was only from your letter that everything finally became clear to me. How is Manya? This both gladdens me and at the same time is awfully interesting to me, and I'm dying to see him and you. Around the 24th of August I shall be in Petersburg — it's impossible for me to leave here before then. I shall only be passing through Piter, because I have to go abroad for a little while. A few days ago I had the idea of turning to you with a request that will probably surprise you very much. I am in great need of 1000 silver rubles. For various reasons I don't want to turn to Jurgenson just now. Could you provide this sum for me? The conditions are thus: 1) I shall repay it on 1st May 1894, i.e. in 7 months; 2) I shall gladly pay as much interest as required; 3) I do not mind about the form, i.e. it can be a bill of exchange or whatever suits. There will be no risk for my creditor whatsoever, because in the event of my death during these 7 months, my heirs will be pay out of the same theatrical performance fees from which I am paying while alive. I have no debts, so the matter is quite safe. I wouldn't at all want you to make a sacrifice for me, or to be embarrassed by this request. If it can be done without particular trouble and effort, then please, do so — but if it is even slightly unpleasant or awkward for you, then I won't be offended for a second by a refusal. If the answer is yes, then there is no need to send the money, but instead to give it to me when I come to Petersburg. Please, do not leave before the 24th. As for myself, I'll tell you that from England I went to Paris, to the Tyrol (at Menter's), to Konradi in Poltava province, to my brother Nikolay in Kursk, and I finally arrived here exactly 2 weeks ago. Since then I have been completely immersed in the orchestration of my new symphony. If I'm not mistaken, this symphony may be the best of my works, at least I've never been so pleased with myself, nor conscious of how much of this was within me. My way of life is most quiet and correct, and I have nothing at all to complain about in terms of health. Weinberg has written to me, asking me to be a contributor to his newspaper, and also asking for permission to include my name in the announcement of his contributors. Regarding the latter, I gave him permission, but as for the promise to write articles, then I said that it was unlikely I would ever write anything literary; however, if such an unusual casus came to pass, then I would gladly publish with him. I'll tell you about England and the professorship when we meet. Keep well, and please, do not be angry with my request. I didn't want to turn to strangers. A thousand bows to him, and congratulations on his becoming active again. Sincerely devoted, P. Tchaikovsky