Letter 568

Date	23 May/4 June 1877
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1473)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 535 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 280–281 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 138–139 (abridged) П. И. Чайковский. Забытое и новое (1995), p. 123 (abridged) Tchaikovsky and His World (1998), p. 71–73 (English translation)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Alexander Poznansky

23 мая 1877 Милый Модя! Получил вчера твоё письмо. Совершенно верю, что Мещёрский преувеличил все во сто раз. Все твои извинения и изъяснения принимаю. Желательно только, чтоб ты освободился от своего недостатка, который тем более заметен, что он выделяется из прекрасного фона твоей тёплой и милой души. N'en parlons plus. Если хочешь, то я менее, чем кто-либо, могу укорять тебя в этом недостатке, ибо заражён им только немного менее тебя. Все мои отношения к Шиловскому в сущности суть эксплуатация, и довольно неблаговидная и унизительная для меня. Правда, он навязывал мне деньги, но ведь я мог их не брать. Впрочем, я уже сказал: n'en parlons plus. Не помню, писал ли я тебе, что выбрал сюжетом для оперы «Евгения Онегина». Что ты на это скажешь? Экзамены кончаются, близится отъезд, — но у меня на душе не так легко, как бывало прежде. Мысль, что опять придётся ту же канитель тянуть, опять классы, опять Николай Львович, опять разные дрязги, — все это меня смущает и отравляет мысль о свободных 3 месяцах. Стар я становлюсь! Во всяком случае я еду отсюда на один месяц к Шиловскому и хочу поработать над «Онегиным». Потом, вероятно, к Саше, но мне нужно знать наверное, когда ты с Колей отправишься к ней же. В конце лета хочу либо на Кавказ, либо за границу, смотря по курсу. Ты спросишь: а любовь? Она опять спала почти до полного штиля. И знаешь почему? Это только ты один можешь понять. Потому что раза 2 или 3 я видел больной палец во всем его безобразий! Но не будь этого, я бы был влюблён до сумасшествия, которое опять и возвращается каждый раз, как я позабуду несколько об искалеченном пальце. Не знаю, к лучшему или к худшему случился этот палец? Иногда мне кажется, что провидение, столь слепое и несправедливое в выборе своих протеже, — изволит обо мне заботиться *. В самом деле, я начинаю иногда усматривать не пустую случайность в некоторых совпадениях обстоятельств. Кто знает, быть может это начало религиозности которая если когда-нибудь обуяет меня, то уж всецело, т. е. с постным маслом, с ватой от Иверской и т. п. Посылаю тебе карточку мою с Котиком вместе. Она была снята в самый разгар моей последней вспышки. Не забудь написать мне по адресу Шиловского: Моск[овской] губ[ернии] заштатный, гор[од] Воскресенск, в сельцо Глебово. Прощай, милый Модя! Колю обнимаю с самой тёплой нежностью. Алине Ив[ановне] и её супругу поклон. Милой Фофе тоже. Твой, П. Чайковский * Тпфу, тпфу, тпфу!

23 May 1877 Dear Modya! I received your letter yesterday. It is entirely true that Meshchersky exaggerated everything a hundred times. I accept all your excuses and explanations. Only it would be desirable if you could free yourself of that shortcoming, which is all the more conspicuous in contrast to your warm and dear soul. 'N'en parlons plus' . If you like, I'm less entitled than anyone to reproach you for that shortcoming, since I am myself infected with it only slightly less than you. All my relations with Shilovsky are, in essence, exploitatative, and rather unseemly and humiliating for me. True, he has thrust money at me, but I could have simply not taken it. However, as I've already said: N'en parlons plus. I don't remember whether I wrote to you that I've chosen the subject of "Yevgeny Onegin" for an opera. What do you say to that? The examinations are ending and my departure draws nearer, but I don't feel so light-hearted as I have in the past. The thought that I shall again have to endure the same tedious monotony, yet again the classes, yet again Bocheckarov , again the various squabbles — all this upsets me and poisons the idea of having three free months. I am growing old! At any rate, from here I will go for one month to Shilovsky's where I want to do some work on "Onegin". Then, probably to Sasha's, but I must know for certain when you and Kolya will leave for hers. At the end of the summer I want to go either to the Caucasus, or abroad, depending on the currency rates. You ask about my love? It is once again subdued almost to the point of absolute calm. And do you know why? You alone can understand this. Because two or three times I saw his injured finger in all of its ugliness! But without that I would be in love to the point of madness, which returns anew each time I'm able to forget somewhat about his crippled finger. I don't know whether this finger is for the better or worse? Sometimes it seems to me that Providence, so blind and unjust in the choice of its protégés, deigns to take care of me. Indeed, sometimes I start to think that some coincidences are not mere accidents * . Who knows, maybe this is the beginning of a religiousness that, if it ever takes hold of me, will do so completely; that is, with Lenten oil, cotton-wool from the Iveron icon, etc. I'm sending you a photograph of myself and Kotek together. It was taken at the very peak of my recent passion. Don't forget to write to me at Shilovsky's address: Moscow province, town of Voskresensk, village of Glebovo. Goodbye, my dear Modya. I embrace Kolya with the warmest tenderness. Please give my regards to Alina and her husband. Also to dear Fofa . Yours, P. Tchaikovsky * Fingers crossed!